— Нет, Виктор Арсентьевич, вы не правы, — сказала я спокойно. — Этот Лабиш смог меня вычислить, а из того, как он разговаривал со мной по телефону, и по вашему рассказу, как он держал себя с работниками, я могу заключить, что в фирме он играет не последнюю роль. Он профессионал, косил под своего, вел с вами доверительные разговоры, а сам зондировал атмосферу в коллективе. Каримов — этот прожженный авантюрист, в свою шарашку никогда бы не взял случайного человека, который бы просто так занимал свое место, даже если это его друг.

— Все вы так и знаете прямо, — скептически заметил Феофанов.

— Знаю, — заверила я. — Я уверена, что именно Лабиш организовал охоту за вами по приказу Каримова. Сам Каримов не в состоянии провернуть подобное. Я смотрела его досье. Он не служил в армии, не имеет специальной подготовки, обычный мошенник.

— Ладно. Рыбак рыбака… как говорится, — пробурчал Феофанов. — Вы, как профессионал, определили и в нем профессионала. Дальше что? Вы сможете его переиграть?

— До этого же получалось, — напомнила я. — Думаю, получится и сегодня на встрече. Только одно меня беспокоит — я не знаю, как Лабиш выглядит, а проверять его по своим каналам нет времени. В «Мальвине» он будет прикрывать Каримова, поэтому мне важно знать его внешность, чтобы вовремя среагировать. Виктор Арсентьевич, вы на работе не фотографировались с коллективом во время праздников там каких-нибудь, везде это как традиция.

— Да, конечно, мы фотографировались на праздники, — кивнул Феофанов, — только Лабиш всегда отказывался и уходил. Он говорил, что просто не любит всей этой ерунды, что он нефотогеничен, и нес тому подобную чушь.

— Что, он ни разу не сфотографировался? — не отставала я.

— Ни разу, — разочаровал меня Феофанов.

— Ладно, — вздохнула я, — хоть опишите его. Это лучше, чем ничего.

Феофанов налил себе чая, сел на диван и неторопливо принялся описывать внешность Лабиша.

— Невысокий, худощавый, лет под пятьдесят, голубые глаза или серые, может, серо-зеленые…

— Не помните, и нечего гадать, — перебила я Феофанова. — Лицо какое? Круглое? Вытянутое? Цвет волос. Уши большие или маленькие?

— Лицо, — задумчиво повторил Феофанов, — вроде бы обычное лицо, не вытянутое, не сплюснутое, самое обычное. Волосы светлые с сединой. Уши нормальных размеров.

— Есть усы, борода, какая прическа, брови — густые, редкие или сросшиеся? — помогала я.

— Ни усов, ни бороды, брови обычные, прическа — короткая стрижка. Он приглаживал все время волосы рукой.

— Особые приметы — шрамы, родинки, бородавки есть? — уже без особой надежды спросила я.

— Нет, ничего особенного, — покачал головой Феофанов и отпил из бокала горячий чай.

— Понятненько! — Я с досадой хлопнула себя ладонью по колену. — Значит, самый обычный человек, без особых примет, с непонятным цветом глаз. Это мне здорово поможет!

Феофанов только с сожалением пожал плечами:

— А что я могу? У него внешность какая-то незапоминающаяся, серая. Думал, помню, а начал описывать, и оказалось, что ничего подобного. Общались ведь почти каждый день, а лицо точно вспомнить не могу.

— Не помните так не помните. — Я достала из свертка гримировальный наборчик.

— Что, опять! — воскликнул Феофанов в отчаянии.

— Ага, — кивнула я, раскладывая принадлежности. — Вы же скоро погибнете при взрыве. Если после вашей смерти кто-нибудь из знакомых увидит вас на улице, выйдет конфуз.

— Только без выбривания лысины, — попросил Феофанов. — Что угодно, только не лысина.

— Нет вопросов, — пожала я плечами. — Садитесь на стул и расслабьтесь, все будет в лучшем виде. — В миске я развела краску, дающую кирпичный оттенок рыжего, и кисточкой нанесла на волосы архитектора.

— Опять седина? — спросил он, скосив глаза на меня.

— Да, что-то вроде этого, — подтвердила я. Закончив с краской, я сходила к умывальнику в крохотной кухоньке, вымыла миску с кисточкой. Феофанов в это время сидел со старым номером какой-то газеты в руках, старался разгадать кроссворд, выжидая положенное для окрашивания время. Поставив миску в сушилку, я развязала узел с одеждой. Не только Феофанову, но и мне следовало преобразиться, чтобы незаметно подобраться к кафе и разведать обстановку. Я разложила на диване спортивный костюм, кроссовки, плеер, бейсболку, темные очки. Буду опять изображать подростка-раздолбая.

— Что, мне долго еще ждать? — подал голос Феофанов. — Эта штука на голове, кажется, начинает разъедать мне кожу.

— Можете идти смыть краску, — велела я ему, а сама проверила и перезарядила револьвер.

Архитектор, смыв краску, высушил волосы над газовой плитой.

На подоконнике валялся грязный осколок зеркала. Взглянув в него, Феофанов выругался:

— Что за дерьмо! Сделали меня рыжим!

— Нормально, не привередничайте. — Я привела его в комнату и усадила на стул. — Теперь продолжим.