Шрифт:
Наполненное милостью божественное благословение Ма (шактипата, или крипа) было невероятным: она давала прямое переживание блаженства, покоя и мощи Божественной реализации. Обычно Ма пристально смотрела на человека и передавала ему почти осязаемую мощь собственного божественного состояния, которую человек переживал либо как бесконечный покой и бестелесную поглощеность чистым Сознанием, либо в виде различных энергетических феноменов: вибрации, «электричества», тепла и пр. Есть большое количество свидетельств тому, что Ма приходила ко многим во сне, принося им духовные дары посвящения или духовных переживаний. Такое случается и по сей день.
Нескончаемые необъяснимые чудесные события происходили в жизни Ма: яснослышание, присутствие ее тела в нескольких местах одновременно, видение прошлого и будущего, знание сердечных устремлений каждого, помощь на расстоянии, избавление людей от несчастий, умножение пищи и т. п. Но, конечно, главным чудом было ее простое, радостное, любящее присутствие, преобразующее сердца людей.
Вспомнить хотя бы тот трогательный случай, о котором рассказал Анил Гангули – страстный почитатель из Калькутты. В 1943 году в семье профессора Харидаса Пакраши и его жены Пуньямайи из Лакнау случилось ужасное несчастье – безвременно ушла из жизни их единственная дочь – шестнадцатилетняя Дхира. Горе родителей было безграничным. Сердце Пуньямайи было разбито вдребезги. «Она просиживала ночи без сна рядом с пустой кроватью своей почившей дочери… в тоске и безысходности». Но однажды ночью, спустя некоторое время после смерти Дхиры, Пуньямайи словно наяву увидела образ сидящей на кровати девушки. Девушка была очень похожа на ее дочь, вот только одета она была необычно – на ней было белое сари.
«Я не очень хорошо видела ее лицо, но заметила, что пышные волосы были собраны в узел на макушке головы. На следующую ночь у меня было точно такое же видение, исчезнувшее примерно через полчаса. И хотя свет не был включен, в комнате было достаточно светло из-за наружного освещения, и я могла рассмотреть Дхиру довольно легко. Очертания лица были неясными и не были в точности такими же, как черты Дхиры, но у меня было чувство, что моя дорогая дочь со мной. В течение трех месяцев она продолжала появляться передо мной в одно и то же время ночью и каждый раз исчезала по прошествии получаса.
Сердце мое трепетало от радости при виде Дхиры, хотя внешне она не казалась копией дочери. Один мой друг, после того, как я рассказала ему о своем переживании, пришел к выводу, что уж очень это описание подходит для образа Анандамайи Ма из Дакки. „Кто эта Анандамайи Ма? – спросила я, – и зачем ей приходить в мой дом в Лакнау?“ Мне нестерпимо захотелось встретиться с ней. Возможность увидеть ее появилась несколько лет спустя, когда Ма случилось быть в Лакнау. Я пошла в то место, где ожидали прибытия Ма… Я была поражена видом женщины в белом сари с иссиня-черными волосами, собранными в узел на макушке головы. Я ни минуты не сомневалась, что это была она. Именно ее я видела на постели Дхиры – не во сне, но в полном сознании – не один раз, но ночь за ночью в течение трех месяцев. Только тогда я принимала ее за Дхиру.
Ма, сидя на возвышении, увидела меня издалека и сделала знак подойти. Я подошла к ней и тут же разрыдалась. Ма утешала и успокаивала меня. Я осталась сидеть у ее ног, не произнося ни слова, и только слезы катились по моим щекам. Так прошло около часа. Тяжесть, лежавшая тяжелым грузом у меня на сердце, улетучилась, как и не было. Я спросила Ма разрешения пойти домой, на что она мне ответила: „Приходи завтра в пять часов утра (самое благоприятное время для набожных индусов) и спой мне“. „Я не пою с тех пор, как умерла моя дочь“, – ответила я. Но Ма не приняла отказ. Она сказала: „Мать (Пуньямайи) будет петь дочери, а дочь (Ма) услышит и будет петь ей“. Так и вышло, что на следующее утро у меня произошла еще одна встреча с Ма, и я пела ей. И Ма пела, но совсем не то, что я. Она выводила: He Bhagavan („О Господь“)… Ее пение потрясло меня. Эта встреча изменила мой взгляд на вещи… Горечь утраты Дхиры, потеряв свое жало, стала не столь острой. Я знаю, что Ма со мной».
В то время как Ма часто относилась к себе безличностно, называя себя «этим телом» или «этой вашей маленькой дочерью», к женатым и замужним посетителям она обычно обращалась сердечно: «отец» и «мать», а всех остальных называла «детьми» или «друзьями». Часто она говорила им, что, придя на встречу с ней, они на самом деле пришли, чтобы встретиться с Собой. Рам Александр, один из давних преданных Ма с Запада, подтвердил эту истину, сказав: «Увидеть ее было все равно что поймать отблеск своего собственного истинного Я, то есть Бога. Побыть в ее присутствии означало стать осознанным к абсолютной реальности до той степени, которая обычно является недоступной, находясь за пределами человеческих возможностей».
Стефен (Умананда) Куонг, еще один американский почитатель, встретил Ма за шесть месяцев до ее ухода с физического плана. Он подтверждает, что даже тогда, когда тело ее было крайне ослаблено болезнями, «ее духовное сияние оставалось неизменным, огромным, потрясающим, почти нереальным в своей силе и размерах… Это было излучение света Атмана, эманирующего сквозь иллюзию ее физической формы. Рядом с ней ощущалось сильнейшее духовное присутствие, преобразующее в блаженство все, что находилось в радиусе сотен метров… Все, кто приближался к Ма, чувствовали на себе океанические потоки Саччидананды (божественного Бытия-Сознания-Блаженства)».
Посетители и почитатели Ма были самого разного возраста, вели самый разный образ жизни, принадлежали к самым разным религиям и нациям. Приходившие к Ма могли видеть ее в самых разных ипостасях: и как величественное непостижимое божество в человеческой форме, и как внимательную мать-утешительницу, и как строгого наставника (чей совет всегда оказывался максимально точным и содействующим благу человека), и как радостную, уверенную в себе женщину, и как игривую, веселую, иногда непослушную девочку.
Что касается двух последних ролей, было совершенно очевидно, что для Ма все является Божественной игрой, в которой нет места для горя и волнений. Она убеждала верить в Бога, который и есть наша глубочайшая реальность; полностью погрузиться вниманием в Того, кто бесформен и проявлен во всех формах одновременно; позволить любой работе или обязанности быть спонтанно выполненной через нас, не привязываясь к результатам наших действий. «Наши» действия на самом деле не наши, поскольку истина заключается в том, что (как без устали повторяла Ма) «Все есть Он», ничто не «я» и не «мое». Господь – единственный Делатель, совершающий все действия.
Сколько раз бывало, что Ма, словно в подтверждение своего учения, не признававшего ни горя, ни печали, вдруг в середине разговора заливалась своим звонким, ритмичным смехом. Иногда во время пения какой-нибудь традиционной песни, посвященной Богу (а Ма пела их часто, в чарующем ритме, используя невероятно богатую палитру оттенков голоса для произнесения имен Бога), она начинала смеяться и смеялась очень долго, как будто хотела сказать: «Не волнуйтесь! Будьте счастливы!»
«Джа Хойе Джей» – это выражение было самым частым в используемом ей огромном арсенале восточно-бенгальских афоризмов. Эта фраза по сути означает: «Пусть будет то, что будет; все хорошо, все является удивительно разумной благодатной игрой Бога». Как любой другой истинный учитель, Ма воспринимала жизнь как настоящую «Божественную комедию», в которой мгновения очевидной трагедии, греха или несправедливости – неотъемлемые элементы, необходимые для придания нужной остроты общей космической «фабуле», где каждая жизненная ситуация является совершенным вкладом в процесс Богореализации. Эта доктрина лилы, идея о том, что вся Вселенная есть не что иное, как игра Бога, ни в коем случае не должна быть понята так, что Бог играет с нами в «кошки-мышки», двигая нами туда-сюда, как пешками. Напротив, это глубочайшее учение говорит о том, что существует только Бог, что мы, люди, так же как и все остальные существа, не отделены от Него, но все представляем собой Его эманацию в проявленном виде. Потому все взлеты и падения принадлежат Богу. Когда поднимается печаль, страх, гнев или радость – это все происходит в Боге, это все переживается Им.