И станет еще хуже, как только у них закончатся наркотики, подумала Ребекка.

– А где вы храните медикаменты? – поинтересовался Адам, подумавший, видимо, о том же.

– То немногое, что у нас есть, находится в одном из офисов по найму машин, – пояснил Стив.

Они уже подошли к кассам, возле которых располагались еще две палатки.

– Третья палатка исполняет роль операционной, – заметил Стив. – Остановка сердца. Приступы. Активные роды. Ну и тому подобные вещи. Кстати говоря, никаких специальных препаратов у нас нет. Ну, это вы и сами скоро поймете.

– А четвертая палатка? – спросил Адам.

Ребекка знала, для чего предназначалась четвертая палатка, однако промолчала.

– Это для тех, кто обречен, – ответил Стив. – Мы просто пытаемся облегчить им уход. Родственникам разрешено находиться рядом с больными – если, конечно, у них тут кто-нибудь есть.

Адам кивнул.

– Это, как я понимаю, в основном старики, – заметил он.

– Верно, – сказал Стив. – Большая часть их – из маленькой больницы, которую не успели эвакуировать. Печальное зрелище. – Он перевел взгляд с Адама на Ребекку, затем обратно. – А вы, должно быть, брат и сестра? – спросил он.

– Что? – рассмеялся Адам.

– Вы здорово похожи, – пояснил Стив.

Ребекка с Адамом обменялись взглядами. Ребекка словно бы впервые заметила темные глаза Адама, его каштановые волосы. Они и правда выглядели похоже – особенно в форме DIDA. Приобняв Адама за плечи, она вдохнула запах мыла и пены после бритья, прекрасно понимая, что на какое-то время ей придется забыть об ухоженных мужчинах.

– Это мой бесценный зять, – пояснила она Стиву. – Однако спасибо за комплимент.

– Эй! – ухмыльнулся Адам. – Это я должен был сказать!

– Ну, как бы там ни было, – сказал Стив, и они почувствовали, что у него нет времени для шуток. Он кивнул в сторону кассовых стоек. – Вещи можете оставить здесь. А мне пора возвращаться к работе.

Стив поспешил в сторону коридора, а Адам с Ребеккой бросили свои сумки за стойку.

– Добро пожаловать в DIDA, братик, – сказала Ребекка, и они направились к палаткам.

Большую часть дня Ребекка находилась в палатке интенсивной терапии, тогда как Адам занимался тяжелыми пациентами. Доротея была права насчет детей: их тут оказалось видимо-невидимо. И многих нужно было срочно лечить. Приступы астмы. Жар. Переломы. Раны, которые уже успели загноиться. Ребекка невольно подумала о том, как это Майе удается работать с детьми целый день. То была единственная область, в которой Майя казалась прочнее ее. «Да я уже привыкла», – говорила Майя как о чем-то само собой разумеющемся.

Когда Ребекке принесли очередного пациента, она усилием воли взяла себя в руки. Этот кричащий от боли пятилетний мальчик переломал с дюжину костей, когда упал с дерева на крышу машины. Надо было сразу отправлять его в больницу, а не запихивать в вертолет с десятками других людей. Но Ребекка знала, что никто не осматривал эвакуированных перед посадкой в вертолет. Это была их задача – отделить самых больных и тяжело раненных от тех, кого следовало лечить прямо на месте. Таких же, как этот мальчик, переправляли вертолетами на материк. В то же время, осматривая малыша, Ребекка не могла не думать о том, как бы вела себя на ее месте Майя. Ей вспомнилась любимая фраза сестры: «Когда дело доходит до лечения, детей нужно воспринимать иначе, чем просто маленьких взрослых».

Время от времени она виделась с Адамом, когда тот переводил в ее палатку своих пациентов. Беседовать им было некогда, и они просто обменивались парой слов относительно состояния больного. И все же Ребекка была искренне рада, что Адам тоже здесь. Она надеялась, что работа увлечет его и в следующем году он не откажется потратить на DIDA очередные две недели.

С наступлением вечера Ребекка сделала небольшую передышку. Первым делом она направилась в зал ожидания, радуясь возможности немного размяться. Подойдя к стойке с водой, она заметила Адама, который расположился возле окна. Ребекка, схватив бутылку, пристроилась рядом. Адам молча глянул на нее, и по выражению его лица она сразу поняла, каким нелегким оказался для него этот день. Никогда прежде не замечала она этих крохотных морщинок вокруг глаз и поджатых, неулыбчивых губ.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Да, – со вздохом ответил тот.

Он неотрывно смотрел на бесконечную цепочку вертолетов, которые приземлялись, сбрасывали свой человеческий груз и вновь поднимались в воздух.

– Все несколько иначе, чем я ожидал, – продолжил он. – Грубее и – что бы там ни говорила Доротея – совершенно неорганизованно.

– Ничего, привыкнешь, – Ребекке не хотелось, чтобы он пал духом.

Адам отхлебнул из своей бутылки.

– Прошло несколько сумасшедших часов, и я перестал сопротивляться, – заметил он. – Решил смотреть на это как на испытание. А еще я подумал о тебе, – он вновь бросил взгляд на Ребекку. – Если уж ты способна заниматься этим круглый год, я как-нибудь выдержу жалких две недели.

– Ясное дело, – ободряюще улыбнулась она.

– Я восхищаюсь тобой, детка, – приобнял он ее за плечи.

– Не заставляй меня краснеть, – хмыкнула Ребекка, однако в душе ей было приятно слышать такие слова.

– Только взгляни, – Адам указал на один из вертолетов. Дверцы его распахнулись, и на землю вылилась целая река людей – главным образом детей. Вываливаясь из кабины, детишки просто падали друг на друга. Но Ребекке доводилось видеть и не такое. Она положила ладонь Адаму на плечо, и тот устало покачал головой.