– Ну заходи, – сказала Соня. – Что мы, собственно, стоим на пороге?

«Поймала репетитора!» – говорила потом мама. Всё это были, разумеется, оскорбительно взрослые домыслы, но ведь и в самом деле – она как будто его дожидалась.

Они вошли в ее комнату с голубыми обоями, там были тогда еще только тахта и старый письменный стол. Ни коврика на полу, ни картинки на стене, а воздух действительно прохладный и синий, без следа пыли и солнца, из-за задернутых штор.

– Отчего у вас дверь все время открыта? – спросил Игорь, стесненно оглядываясь. – Не боитесь жулья?

– А, у нас нечего красть, – сказала она, пренебрежительно дернув плечом. – Все никак не можем устроиться.

Игорь снова покраснел. Он вспомнил, что говорила об этой семье мама: «Из ломбарда не вылезают, а дочку одевают, как княгиню». По странной ассоциации из этих слов Игорь сделал вывод, что их квартира должна быть заставлена большими прямоугольными ящиками, но никаких ящиков не было.

– А двери открыты – оттого что маме воздуха в Москве не хватает. У нее аллергия на пыль, – пояснила Соня. – Еще вопросы есть?

Вопросов не было. Игорь, стоя с ней рядом, машинально отметил, что он выше ее почти на голову, – то ли вырос за лето, то ли издали Соня казалась взрослее и выше. А может быть, и то и другое.

Вошел мальчишка двух лет от роду. Штаны надеты косо, рубашка выползла, палец во рту.

– Зачем проснулся? – строго спросила Соня.

Малыш не отвечал, только исподлобья глядел на Игоря.

– Откуда он взялся? – поинтересовался Игорь, инстинктивно пытаясь опередить его реплику. Опыт подсказывал ему, что такой детеныш может брякнуть что угодно.

– Это брянский мальчик, племянник мой, – неохотно ответила Соня. – Как ни странно, я, знаешь ли, тетя.

Она испытующе взглянула на Игоря: как он отнесется к этому сообщению? Но Игорю было все равно, тетя так тетя. Главное, он стоял рядом с ней, в ее комнате, разговаривал с ней – это было почти что чудо.

– Ты с ним сидишь? – спросил он.

– Да нет, – возразила Соня, – Иван у нас сам по себе. Правда, Иван?

Иван вынул палец изо рта и мрачно сказал:

– Гуляба.

Покончив таким образом с Соней, он повернулся к Игорю и, ясно улыбнувшись, протянул руки.

– Ишь ты, нахал, – сказала Соня. – Ты ему понравился. Иди, Иван, иди, не приставай к посторонним. На кухне конфеты.

Иван послушно побрел на кухню, подтягивая на ходу штаны.

– Ну, сядем? – спросила Соня и сама ответила: – Сядем.

Игорь присел рядом с ней на краешек тахты и, набравшись смелости, поднял глаза и взглянул ей в лицо. В книгах нередко встречаются высокопарные слова: «Он был ослеплен ее красотой». До сих пор Игорь относился к ним с недоверием, но теперь он точно знал: да, так бывает.

– Мне говорили девочки, что ты за мной гоняешься, – лукаво сказала Соня. – Я что-то не заметила. Это правда?

– Вопрос терминологии, – ответил Игорь.

Соня прищурилась.

– Ого! – сказала она. – Ну что ж, замнем разговор.

Но разговор был замят ненадолго.

Поговорили о пустяках: о знакомых ребятах, об учителях. Соня вела себя просто. Рассказывая о чем-нибудь, она брала его за руку – без умысла, просто так. Сначала он вздрагивал, потом привык.

И вдруг она сказала:

– А ты мне всегда нравился. Вот так. Это – чтобы не было недоразумений.

И поднялась, строго глядя на Игоря.

Игорь тоже машинально поднялся, ошеломленный тем, что услышал. Рухни сейчас потолок – его бы это даже не удивило.

– Пойдем куда-нибудь? – помолчав, спросила Соня. – Я только сдам Ивана, примерно через полчаса, и выйду.

Счастливый, умиротворенный Игорь поднимался домой. Он настолько забыл о домашней ссоре, что, когда отец открыл ему на звонок и, ни слова не говоря, ушел в гостиную, искренне удивился:

– А что случилось, товарищи?

Вспомнив и ахнув, он побежал на кухню. Мама плакала и повторяла: «Больше так не делай, больше так не делай…» Игорь обнял ее за покатые вздрагивающие плечи, поцеловал в щечку, румяную от кручины, искренне, от души попросил, сам не зная за что, прощения, и они помирились. Бедная мама, она даже не подозревала тогда, что все только начинается.

Дальше замелькало, как в тревожном сне. Солнце едва успевало всходить и закатываться, лужи – высыхать на асфальте, дождь – проходить. В памяти Игоря эта осень была совершенно бредовой: шапки снега на желтой листве берез, яркие грибные дожди сквозь оледенелые ветки. У него был особый отсчет времени: вчера он взял ее за руку и поднес ее светлые пальцы к губам, а она смотрела на него, склонив по-взрослому голову, с участливым любопытством; сегодня они сидели на скамейке в сквере, и он поцеловал ее в щеку, а потом еще раз, в краешек рта, и она сказала: «А вот этого совершенно не нужно».