Шрифт:
– Пошли, Ивушкин, – решительно позвала Луша. – Тебе спасибо, ёж. Будь здоров.
– До свидания, Вихроний, – промолвил слегка растерянный Ивушкин.
И они двинулись по тропинке, с двух сторон поросшей не таким, как в Высокове, а крупным-крупным, с большими цветами, гусиным луком.
– Доброго пути! – пожелал им Вихроний. И когда они уже совсем почти скрылись из виду, крикнул вдогонку: – Только не верьте Развигору!
Но они торопились вперёд и слов его не расслышали.
Они шли и шли прямо и прямо по тропе. Деревья продолжали шептать, шелестеть, что-то вспоминать, что-то друг другу рассказывать.
Вдруг Ивушкин метнулся в сторону.
– Луша, постой! – крикнул он. – Какая необыкновенная, прекрасная бабочка! Погоди!
И он скрылся за кустами. Луша в недоумении остановилась.
А Ивушкин гнался за бабочкой необычайной величины и красоты: она была золотисто-голубая и точно отливала перламутром. Она то вспархивала к вершинам деревьев, то пряталась в густой траве. Ивушкину так хотелось её поймать и рассмотреть хорошенько! Но бабочка никак не давалась. Вот она замерла на нижней ветке дерева, похожего на липу, он подскочил, схватил и осторожно разжал ладони, но в них ничего не оказалось. Он с удивлением посмотрел на свои руки и тут же услышал тоненький смешок. Он огляделся. Никого не было видно, но смешок повторился:
– Хи-хи-хи!
Ивушкину показалось, что смех доносится откуда-то снизу, из-под ног. Так оно и было! Смеялась… трава.
– Что ты смеёшься? – растерянно спросил Ивушкин.
– Смеюсь, потому что ты пытаешься поймать бабочку. А её поймать нельзя.
– Почему?
– Это неуловимая бабочка! Трава вдруг замолчала.
– Ой, как ты странно тикаешь! Ты нездешний? Конечно, нездешний, – ответила она сама себе.
Так вот оно что! Неуловимая! Как же её поймаешь?
А где Луша?
Ивушкин вертел головой и не видел ни тропинки, ни Луши. Он метнулся вправо, потом влево. Тропинки не было.
– Луша-а-а! – позвал он громко. «Слушай-ай-й!» – ответило лесное эхо.
– Ты кого зовёшь? – спросила смешливая трава.
– Лушу.
– Не знаю, – сказала трава.
– Луша-а! – снова закричал Ивушкин.
Кинулся в сторону, вернулся. Прислушался. Кусты ломались, трещали, всхлипывали. Кто-то двигался к нему через кусты. Ивушкин закрыл глаза, а когда открыл, увидел, что перед ним стоит Луша.
– Ивушкин, Ивушкин, куда же ты подевался? Я думала, что ты уж пропал совсем. Какой же ты легкомысленный, Ивушкин!
Луша, потеряв его из виду, растревожилась. И теперь только, найдя Ивушкина невредимым, постепенно успокаивалась. Она подошла к нему, тепло и влажно подышала в ухо.
– Ну, пошли обратно на тропу. Нам же надо дойти до дуплистой ивы. Смотри хорошенько, чтобы нам её не прозевать.
И они пошли, как им показалось, обратно.
Но не тут-то было! Сколько ни искали Ивушкин с Лушей за кустами и кустиками, деревцами и деревьями, тропа не находилась. Не было никаких сомнений: они заблудились.
Луша остановилась и задумалась. А Ивушкину вдруг сделалось тоскливо и одиноко, хотя Луша была тут, рядом с ним. Что же это была за тоска? Даже не то чтобы он осознал, как он виноват перед папой и мамой. Даже не то чтобы он почувствовал, что хочет домой, или что хочет есть, или ещё что-нибудь. Просто как будто оборвались какие-то ниточки, которые его ко всему привычному и своему привязывали, и он оказался один, совершенно один.
Луша почувствовала такое его настроение и потёрлась о его щёку своей щекотной шерстяной щекой.
– Ну, Ивушкин, ладно уж… Не падай духом. Только не падай духом. Сейчас мы отыщем тропинку, и всё ещё образуется.
И всё действительно в конце концов образовалось, но не сразу. Далеко не сразу!
Потому что дальше было так.
Тропинка не находилась. Она каким-то образом совершенно потерялась. У Ивушкина в голове от поисков и кружения по лесу стал образовываться лёгкий туман. Луша бодрилась. Она уговорила Ивушкина сесть верхом и пошла наугад, прямо через лес, раздвигая грудью кусты и подлесок. Шли они, как им казалось, довольно долго. Но как определить точно, если в этой стране ни минут, ни часов нет совсем?
Не темнело, не светало. Высоченные деревья тянулись вверх, к спокойному блёклому небу, были деревья и пониже. Попадались кусты в цвету. Но вот постепенно лес начал редеть, и они вышли на обширную поляну.
На поляне стоял маленький аккуратный, вроде игрушечного кубика, домик с треугольной крышей, с резным крыльцом и квадратными окошками. Стены и крыша были одинаково зелёными, потому что были сплошь выложены мхом. От этого домик выглядел забавным, мягоньким, тёплым, точно меховым.
Перед домом на траве стояли корыта, тазы, деревянные ушаты и шайки. Они были наполнены водой, и в них что-то мокло. Чуть поодаль горел небольшой костёр, и над костром в стиральном баке что-то кипело.