Интересная история была с фирмой «Парфенон», которая занималась ремонтом, реконструкцией и реставрационными работами. Фирма принадлежала господину Сокольскому, мужу сестры Мусаева. За прошлый год данная фирма двенадцать раз занималась реставрационными работами в одной только Свято-Петропавловской церкви. Суммы контрактов были астрономическими. Последний ремонт был совсем недавно, и Юзер приписал, что специально лично заходил в церковь и интересовался у прихожан, а также обслуги храма об этом. Все в один голос подтвердили, ремонт — фикция. Просто покрасили в некоторых местах стены. Хотя, по бумагам, на несколько миллионов частных пожертвований провели капитальный ремонт часовни и фасада храма. Типичное отмывание бандитских денег Мусаевской группировки. В документах, полученных от Юзера, я наткнулась на свидетельство, что в прошлом месяце «Парфенон» делал ремонт и церкви Преображения. Сумма договора во много раз меньше, однако результатов ремонта мне не удалось заметить вовсе. Только куча песка да стопка кирпичей в коридоре, а еще строительные леса во дворе. Что бы это значило? Неужто отец Афанасий также замешан в отмывании денег? Мне в это не верилось.

Осмыслив всю полученную информацию, я подумала о Бубне, предводителе тарасовских нищих, убогих и калек. Он-то тоже из шайки Мусы. Проверила по базам данных, и точно — Серов Анатолий Эдуардович. Проходил по делу Мусаевских как свидетель, сам ничего противозаконного не совершал. Теперь все ясно. С уходом со сцены Мусы Бубен и Глеб Голов взяли под контроль его пошатнувшуюся империю. В духовную семинарию Голов пошел, изменив в паспорте в фамилии одну букву, а там не очень разбирались. Отучился, получил рукоположение в священники, храм и все для того, чтобы, прикрываясь рясой, творить свои черные дела. Для него сан, верно, наподобие депутатского мандата. Как он, должно быть, расстроился, когда отец Василий написал на него жалобу епископу.

Пораскинув мозгами, я составила простой, четкий план из двух пунктов. Первое — установить подслушивающую аппаратуру в доме отца Глеба и в его храме, в комнате, где он принимает подельников. Вторым пунктом плана стояло обнародование полученной информации в СМИ. Милицию тоже, возможно, заинтересуют не совсем богоугодные дела священнослужителя.

Визит в дом священника я решила провести сегодня же вечером. Охрана стережет дом Глеба сутки напролет, так что подобраться к нему проще будет под покровом темноты. По идее, если накануне у него была вечеринка, сегодня все должны отдыхать после вчерашнего. Как только настоятель-авторитет отправится спать, я начну действовать, проникну внутрь, установлю жучки. Мне не впервой лазить по жилищу при живых хозяевах.

Вернулся отец Василий, вздохнув, присел на скамью у стены и посмотрел на меня грустными глазами:

— Что, батюшка, какие-нибудь проблемы? — спросила я участливо.

— По вашему совету я потолковал с Ваней, но он не признался, — ответил отец Василий. — Человек с его состоянием разума пятилетнего ребенка не может так ловко врать. Думаю, он не виноват.

— Поживем — увидим, — уклончиво ответила я, подумав, что, пока за поиски иконы не возьмусь сама, дело так и не сдвинется с мертвой точки. — Раз вы на сегодня не планируете ничего особенного, пожалуй, поеду домой, подберу кое-какую аппаратуру. Вечером мне предстоит небольшая операция.

— Да, а мы затеяли ремонт, надо трещины в стенах замазать, — отстраненно пробормотал отец Василий. — Давно уже пора ремонтировать все капитально, но средств не хватает. То, что собрали, недавно ушло одним мошенникам. Сами набились делать нам ремонт, взяли предоплату, закупили часть материалов по сумасшедшей цене и стали требовать увеличения сметы. Я их и выгнал. Бог им судья. Сами теперь все делаем. Отправил Александра с Игорем затащить наверх леса. — Медленно его взгляд прояснился: — Вы, Евгения, значит, хотите прижать отца Глеба?

— Моя миссия ограничится лишь сбором информации, — пообещала я и закрыла ноутбук. Положив компьютер в сумку, поднялась.

— Я провожу вас до ворот, — предложил отец Василий, тоже поднимаясь.

Преодолев коридор, мы вышли из дверей на свет Божий. Прошлись от крыльца вдоль стены, направляясь к воротам. Шорох по железу заставил меня взглянуть вверх. Крупная темная масса, которую мне не удалось за доли секунды идентифицировать, кувыркнулась через край крыши и полетела на нас. В последний момент я успела оттолкнуть отца Василия и отпрыгнула сама. С жутким грохотом и треском у нас за спиной на вымощенную булыжником дорожку обрушились одноуровневые строительные леса, сбитые из толстых сосновых брусков. Их удар был способен переломать человеку все кости.

Отец Василий, перевернувшись на спину, сел и разинул рот, глядя на развалившиеся леса:

— Во Имя Господа нашего, что происходит?

Мне было не до ответов. Бросившись в церковь, по круговой лестнице я поднялась на крышу, выскочила на кровлю с револьвером в руке и увидела Александра и псаломщика Игоря, которые стояли рядом и задумчиво пялились на то место, откуда только что свалились леса. У псаломщика в руках была ополовиненная бутылка с темной жидкостью.

— Развлекаемся? — спросила я. Револьвер был нацелен им в спину. Игорь повернулся и оторопел. Александр не прореагировал. С обидой в голосе бывший зэк пробормотал, почесывая затылок:

— Как это, на хрен, произошло? Мы вроде нормально поставили. Поволокут нас теперь по кочкам и корягам. Батя чуть дубаря не врезал.

Игорь тронул его за плечо, и Александр резко обернулся, рявкнув:

— Ну, чего! — Увидев револьвер, он замолчал.

— Давайте лишенцы, объясняйте, зачем хотели угробить отца Василия? — ласково сказала я, стараясь, чтоб во взгляде была сталь.

— Мы леса затащили на крышу, поставили и присели отдохнуть, а они возьми и свались, наверное, ветер, — суетливо стал объяснять Игорь, поднял, жестикулируя, руки, заметил, что держит в руках бутылку, и поспешил спрятать ее за спину.