– Понял, выполняю.

– Костя, маневрируй!

Пилот не ответил, и Афанасий, повернув голову, увидел, что тот без сознания.

– Витя!

– Я… отрубаюсь… – пробормотал второй пилот, наваливаясь грудью на штурвал.

«Ил» взревел, разворачиваясь влево, к океану.

– …седьмой», «сто седьмой», ответьте центру! – пробился сквозь помехи голос Семёнова. – Пахомов, что у вас происходит?!

– Атака… как в прошлый раз… в Баренцевом море… вы правы, американцы нас провели… авианосец с его самолётами – отвлекающий манёвр… нас ждал корабль с «Зевсом».

– Уходите!

– Лётчики в отрубе… попытаюсь сесть.

Что-то бубнил Дохлый, вызывал пилот «Белого лебедя», кричал Семёнов, стонали операторы в пассажирском салоне, но Афанасий не слышал ничего, кроме усиливающегося рёва двигателей. Один из них заглох, «Ил» начал заваливаться в штопор.

Мелькнула мысль, что отсутствие опыта пилотирования пассажирских лайнеров – единственный прокол в его военном образовании. Прокол, готовый стать причиной гибели. Но ведь должен же быть выход из безвыходного положения?

Пощёчина была едва слышна, но подействовала.

– Майор, очнись!

Пилот открыл мутные глаза.

– Двигатель заглох! Сажай машину!

– Куда?

– Врубай соображалку! Под нами остров!

– К-какой ещё остров?

– Какая разница?! – Афанасий встряхнул Костю за плечи так, что у того лязгнули зубы. – Сажай самолёт!

Глаза пилота прояснились, он вцепился в штурвал, впился глазами в приборы.

– Мамма миа! Два км до грунта!

– Не свали машину в штопор!

– Вырубаю симметрично… не свалимся… сядем на двух…

В ушах заверещали звоночки, заговорили по-португальски, потом по-английски, послышались звуки, напоминающие дробь колокола.

Костя что-то спросил, ему ответили.

– Здесь нет аэродрома.

– Садись на шоссе, вон впереди, огибает лесную полосу и спускается к берегу.

– Разобьёмся, к чёртовой матери… – очнулся Витюша.

– Помогай, не разобьёмся, главное – освободиться от луча.

Самолёт продолжал круто снижаться, но уже не с таким рёвом, как прежде, отвалил от туманно-дождливой стены, нацелился на небольшой остров, расчерченный прямоугольниками полей и линиями лесозащитных полос.

По накатывающимся волнам головной боли и тошноты можно было судить, что самолёт до сих пор пронизывает поток электромагнитного излучения, что говорило о невероятной точности прицеливания атакующей установки. Нападающие з н а л и, какую миссию выполняет «пассажирский» лайнер «Ил-96», и пытались ему помешать. Хотя, возможно, в их намерения не входила ликвидация самолёта, сбить «Ил» можно было гораздо проще – с земли, с помощью переносного ЗРК.

Мысль мелькнула молнией и спряталась на дно памяти.

– Держитесь! – рявкнул Афанасий, выталкивая Дохлого из пилотской кабины.

Самолёт снизился над широким четырёхполосным шоссе, пересекавшим остров, понёсся над ним, дрожа и раскачиваясь, пугая водителей гулом двигателей.

К счастью, машин было немного, и те, что ехали навстречу, начали заблаговременно сворачивать на попадавшиеся ответвления шоссе.

– Господи, пронеси! – взмолился Витюша.

Колёса «Ила» ударились об асфальт, тяжёлый самолёт подскочил на метр, но не слетел с шоссе, грузно осел на выпущенные колёса, начиная торможение. Взвыли двигатели, включённые в режиме аварийного реверса.

Пробежав по шоссе два километра, «Ил» остановился, сбив лишь одну не успевшую увернуться машину.

Двигатели затихли.

И вместе с вернувшейся в кабину тишиной исчез сопровождавший самолёт поток излучения, хотя и ослабленный защитными сетками, но едва не погубивший экипаж.

Витюшу вырвало.

Костя, бледный до синевы, потный, ослабевший, с трудом разжал сведенные на штурвале пальцы.

– Приехали, едрёна штукатурка!

Афанасий, ощущая себя стариком, достал флягу с водой, сделал два глотка, протянул пилоту.

– Центр, мы сели.

– Где?! – сквозь хрипы и вой помех просочился слабый голос Семёнова.

– Не знаю… какой-то остров.

– Потери?!

– Нет.

– Самолёт повреждён?!

– Сдох один движок, остальное надо смотреть.

– Попытайтесь взлететь, мы высылаем к вам помощь.

– Какую помощь?! – удивился Афанасий.

Гул в ушах был ответом, связь с центром прервалась.