— Майк, можно, мы выключим на минутку?

Я сидел, не отрывая глаз от экрана, пытаясь понять, что же творится в мире. Секретные организации были взломаны, начиная с АНБ, и заканчивая самой верхушкой армии. Неизвестен был ни масштаб заражения, ни его цель. Похоже, кто-то добывал информацию для нападения.

Я повернулся к Лорен и покачал головой.

— Серьёзно? Ты хочешь сейчас поговорить? Мир вот-вот взлетит на воздух, а ты хочешь поговорить?

В её глазах заблестели слёзы.

— Да гори оно всё огнём, мне нужно с тобой поговорить. Мне нужно тебе кое-что сказать.

У меня заколотилось сердце. Я знал, что она собиралась сказать, и не хотел этого слышать. Я собрал своё самообладание и посмотрел на неё.

— Это может подождать? — спросил я и стиснул зубы.

— Нет.

По её щекам потекли слёзы.

— Я… — она заикалась, — я…

— Мы только что получили экстренное сообщение от Министерства внутренней безопасности. О Господи…

Мы с Лорен повернулись к телевизору. Диктор не мог найти нужных слов.

— …Министерство сообщает о множестве неизвестных и неопределённых воздушных целей в пространстве над Соединёнными Штатами и обращается к гражданам за любой информацией…

И внезапно мир погрузился во тьму.

Тихий гул техники замолк, я увидел своё отражение в потухшем экране, где секунду назад был телеведущий. Слышен был только грохот сердца и стук в ушах.

Я не дышал, опасаясь, что сейчас мир вспыхнет ослепительной вспышкой термоядерного взрыва. Но снаружи только тихо свистел ветер, и мои глаза постепенно привыкали к полумраку, в котором мирно мерцали свечи на барной стойке.

Прошло несколько секунд.

— Давай возьмём Люка и зайдём к Чаку, ладно? — У меня дрожал голос. — Выясним, что происходит.

Лорен взяла меня за руку.

— Пожалуйста, — взмолилась она, — я должна всё рассказать.

— И что же? — строго спросил я, во мне вскипала злость. — Теперь ты решила во всём сознаться?

— Да…

— Не хочу ничего слышать, — отрезал я. — Ни слова о том, как ты спала с Ричардом, как теперь тебя мучает совесть, как ты не хотела никого обидеть.

Она заплакала.

— Ты выбрала этот момент, — кричал я, — этот, чёрт побери, момент…

— Не будь таким козлом, Майк, — всхлипнула она. — Перестань злиться, пожалуйста.

— Я козёл? Ты с кем-то спишь, и я козёл? Я придушу этого урода.

— Пожалуйста…

Я посмотрел на неё, она с вызовом приняла мой взгляд.

— НУ ЧТО? — прокричал я и взмахнул обеими руками. Люк громко заплакал в соседней комнате.

В дрожащем свете свечей она подняла трясущуюся руку ко рту и тихо ответила:

— Я беременна.

— Так ты не спросил, твой это ребёнок или нет?

Я перестал копать и медленно выдохнул.

— Нет, не спросил. — Чак засмеялся. — Ну, ты дубина.

Я опустил голову и потёр лицо перчаткой, покрытой коркой снега.

— В самом лучшем смысле этого слова, дружище, не подумай.

— Спасибо, — я вздохнул, качая головой, и начал снова копать.

Чак высунулся из дверного проёма.

— Не мучай себя. Она тебя простит. Это же Рождество.

Я хмыкнул и бросил ещё две лопаты снега. Пэм перевязала Чаку руку, так что теперь у него была дубина вместо левой руки, и лопату он держать не мог. Вечно мне везёт.

— Тебе нужно перестать накручивать себя, — добавил Чак, — искать проблемы на пустом месте. Она тебя обожает.

— Угу, — промычал я, оставшись при своём мнении.

Все еще шёл снег, не так обильно, как вчера, но пока не думал заканчиваться — это будет самое белое Рождество, когда-либо украшавшее Нью-Йорк. Всё, что находилось снаружи, было засыпано, и вместо машин, припаркованных внизу на Двадцать четвёртой улице, виднелись лишь холмики снега. Этот молчаливый и закутанный в белую перину Нью-Йорк, казался нереальным и жутким.

Ни одного грибовидного облака после отключения света мы не увидели, так что решили, что обошлось без ядерной войны. Чак, Тони и я вышли на улицу и преодолели два квартала до Челси Пирс, пытаясь различить хоть что-то в снежной темноте, повисшей над Гудзоном. Я ожидал что-нибудь увидеть или услышать, воздушный бой с невидимым врагом, но нет, ничего не было. После пары часов напряжённого ожидания, ничего так и не произошло, разве что снега стало больше.

Когда отключилось электричество, Чак завёл свой генератор. Оптоволокно от «Веризон», нашего провайдера Интернета и телевидения, должно было работать даже в такой ситуации, главное, чтобы мы могли подключить к Сети телевизор и приставку. Мы попробовали включить CNN, но вместо видео и звука были сплошные помехи, а через несколько часов он просто отключился. На других каналах было то же самое.