— Спасибо вам огромное! — у неё на глазах выступили слёзы. — Что мне с собой брать?

— Тёплую одежду, — ответил Чак и покачал головой, посмотрев на меня, — столько, сколько сможешь сама унести.

В городе продолжали вещать только четыре радиостанции, и на одной из них — её использовали для оповещения Среднего Манхэттена — сообщили, что конференц-центр Явица, между Тридцать четвёртой улицей и Сороковой, служит центром эвакуации граждан с западной части Манхэттена.

— Можем мы взять у тебя одеяла, какие-нибудь тёплые вещи? — спросил я.

Она кивнула.

— Я принесу всё, что у меня есть.

— И если у тебя есть лишняя еда, её тоже, — добавил я.

Она снова кивнула и закрыла дверь. Мы оказались в темноте. На улице ещё было светло, но в коридоре не было окон, и он казался тёмной пещерой, тьму которой разгоняли только два прожектора: один над лифтами и один над лестницей.

Мы обходили всех соседей, «разведывали ситуацию», как выразился Чак. Большинство уже ушли. Мне пришло на память, как мы так же обходили всех, приглашая на барбекю в честь Дня благодарения — всего пару недель назад, но мир за эти дни изменился до неузнаваемости.

— Всего в здании пятьдесят шесть человек, — подвёл итог Чак, когда мы вернулись на лестницу, — и половина из них на нашем этаже.

— Как долго, думаешь, вытерпит второй этаж?

В двести двенадцатой квартире был свой генератор. Девять человек устроили некое подобие нашего лагеря, но они не были так хорошо подготовлены, как мы.

Чак пожал плечами.

— Не знаю.

Наш этаж превратился в убежище, и к нам приходило всё больше людей с других этажей.

Ричард продолжал удивлять меня. Во время последней вылазки он умудрился достать где-то керосиновый обогреватель и немало керосина. Кроме того, он вернулся с продуктами.

Деньги по-прежнему были в ходу. Пока что, во всяком случае.

— Воды, значит, нет ни у кого, — сказал я.

— В экстренной ситуации на первом месте тепло, затем вода, и затем еда, — сказал Чак. — Без еды можно прожить недели, а то и месяцы, но без воды — всего два дня, а замёрзнуть в холоде можно всего за пару часов. Нам необходимо поддерживать тепло и обеспечить запас воды из расчёта литр в день на человека.

Мы поднимались наверх, и наши шаги отдавались гулким эхом в лестничном колодце.

Температура здесь почти не отличалась от улицы, и с каждым выдохом перед нами повисали облачка пара. Левая рука Чака висела на перевязи, а правой он помогал себе подниматься, хватаясь за перила.

— На улице полтора метра снега. Уверен, нам хватит напиться.

— Исследователи в Арктике страдали от жажды не меньше, чем в Сахаре, — ответил Чак. — Снег сперва нужно растопить, на это нужно тепло. Если просто есть его, он понизит температуру тела и может вызвать колики, что само по себе уже опасно. Диарея и обезвоживание такие же враги, как и холод.

Я поднялся на несколько ступенек. Ладно с питьевой водой, но как нам следить за своей гигиеной, принимать ванную?

И ведь Чак остался здесь по моей вине.

— Может нам тоже стоит уйти? Всей компанией пойти в пункт эвакуации?

За исключением нашего этажа, дом был пуст. Все наши соседи и беженцы, которых мы приняли, остались здесь, только потому, что мы остались, и у нас был генератор и обогреватели.

Возможно, мы совершили огромную ошибку.

Наши запасы еды не были рассчитаны на тридцать человек. Я вдруг осознал, что к «беженцам» причислил и соседей с других этажей.

— Люку до сих пор нехорошо, а Эллароза ещё слишком мала для такого путешествия. Боюсь, в эвакуационных центрах сейчас настоящий хаос. На себе генератор и все припасы мы не утащим, а если встрянем где-нибудь на полпути… у нас будут серьёзные проблемы.

Мы продолжали подниматься, и я вслушался в размеренный стук шагов. За последние два дня я раз двадцать поднимался по этой лестнице. Мда, меня заставить заниматься может только бедствие мирового масштаба. Я, несмотря ни на что, улыбнулся.

Мы поднялись на шестой этаж. Перед дверью Чак повернулся ко мне.

— Мы с тобой, Майк, отвечаем за других. И мы их не подведём, что бы ни случилось. Я могу на тебя положиться?

Я глубоко вздохнул и кивнул.

— Можешь.

Чак потянулся к ручке двери, но не успел он её коснуться, как дверь распахнулась, и Чак едва не полетел вниз.

В проёме появился Тони.

— Чёрт побери, — крикнул Чак, — нельзя что ли поосторожней?!

— В Пресвитерианской… — задыхаясь, выговорил Тони, — там добровольцы нужны, по радио передали.