Утро вторника

Мартен вел наблюдение на маленькой улочке десятого округа, и в его машине было настолько холодно, что он не чувствовал ни рук, ни ног.

Ночью он почти не спал. Упрекал себя, что слишком быстро сдался и ушел. Слишком легко согласился покинуть Марион. Не доказывает ли это, что она права? Что он ее больше не любит? С утра дискомфорт только усилился. Он проанализировал все события прошедшей недели. В придачу к его депрессии, которая и так уже выбила Марион из колеи, он к тому же вышел на работу и вернулся к своим привычкам, то есть ничего не рассказывал, сохранял полную независимость и совершенно не заботился о ее реакции.

Ему неожиданно припомнился афоризм, который любила повторять его тетка. Мужчин любят за то, что они делают, а женщин за то, какие они есть.

Он привычно зажил с Марион жизнью давно устоявшейся пары, где его подруге отводилось самое незначительное место, тогда как она ради него изменила всю свою жизнь. Марион не из тех, к кому можно относиться не всерьез. Он понимал, почему она отказалась мириться с существующим положением. Но достаточно ли он любит ее, чтобы радикально изменить свое поведение и привычки и обеспечить Марион то место, которого она требовала? Так поставила вопрос она, а теперь он должен задать его себе.

Не злится ли он на нее за то, что она захотела навязать ему новую семью и ребенка, которого ему придется растить в сорокапятилетнем возрасте? Ребенка, которому исполнится пятнадцать, когда ему будет шестьдесят с чем-то. И двадцать пять, когда Мартену перевалит за семьдесят.

Зазвонил телефон, и он ответил, с удовольствием отвлекаясь от этих пессимистичных подсчетов.

Ландовски попросила об услуге. Сообщила, что дама-продюсер, которую прислало руководство полиции, хочет встретиться с ними и расспросить о подробностях расследования для будущего фильма.

Она подумала, что Мартен знает дело не хуже, чем она сама или Жаннетта, и мог бы поговорить с киношницей. Получится двойная выгода: и они не потеряют время, и руководство будет довольно.

– Впервые сталкиваюсь с подобным, – заметил Мартен. – С каких это пор с незаконченным делом знакомят не пойми кого.

– Она появилась после звонка из префектуры полиции и еще одного – от Русселя. По его словам, нужно проявить вежливость. Ниточка тянется наверх, на самый верх.

– А если завтра все, что мы ей сообщим, появится в прессе и это поможет убийце избежать правосудия?

– Вы полагаете, я не задавала себе этот вопрос? – возразила Ландовски. – Вы-то как раз и сможете избавить нас от нее и навешать ей лапшу на уши. Кроме того, говорят, она очень красивая.

– Вот уж достойный аргумент, способный убедить такого дебила, как я.

– Я не то хотела сказать, – извинилась Ландовски. – Просто подумала, как бы подсластить вам пилюлю. Мне бы здорово помогло, если бы она не путалась у меня под ногами.

– О’кей, – ответил Мартен.

Он отключился. Полицейская помойка – вот его новое амплуа. Вести тайное расследование преступления своих коллег. Организовывать экскурсии для загадочных посланников высших сфер. А тут еще от него собралась уйти подруга.

Впервые после ранения Мартен всерьез задумался, не пора ли в отставку. Однако момент был совершенно неподходящим. Половинной пенсии на жизнь не хватит. А ему совершенно не улыбалась перспектива стать во главе службы безопасности на малом предприятии или открыть частное детективное агентство.

Он знал оперов, сделавших карьеру в качестве сценаристов-детективщиков и живших совсем неплохо, но за ним не водилось никаких писательских талантов. В детстве он мечтал стать мастером по литью. Ему нравилась бронза, благородный и древний материал. Некоторые бронзовые скульптуры завораживали его, но он никогда не зарабатывал достаточно, чтобы купить себе хоть одну. Правда, и призвания коллекционера он не ощущал. На самом деле ему бы хотелось их создавать. Много лет назад Мириам подарила ему бронзовую фигурку женщины с темно-зеленым, местами шероховатым телом, авторство которой приписывали ученице Майоля. Ею и ограничилась его коллекция. Не слишком ли поздно идти на курсы? Он слышал, что литейщиков становится все меньше и меньше и для хорошего специалиста всегда найдется работа. Но можно ли начинать новую карьеру, когда тебе перевалило за сорок пять?

Размышляя о своей профориентации, сложных отношениях с Марион и о том, что это за женщина, спустившаяся с высот, чтобы сунуть нос в текущее расследование, он продолжал следить за узкой металлической дверью, втиснутой между витриной химчистки-автомата и лавкой сапожника.

Восемь пятнадцать. Магазины еще закрыты, на улице пока темно. На углу грузовик доставки продуктов перегородил тротуар перед маленьким супермаркетом с поднятыми жалюзи. Он даже не потрудился заглушить мотор, и клочья ядовитого дыма поднимаются в холодный воздух. Белесое сияние зажигающихся вывесок. Раздраженные гудки автомобилистов. Желтые вращающиеся огни мусоровозов. На тротуарах и пешеходных перекрестках дети и подростки в ярких пуховиках уже торопятся в свои коллежи.