Шрифт:
В 1949 году, в известном письме американскому писателю Эдмунду Уилсону (Edmund Wilson), который ввел Набокова в американскую литературу в 1940-е годы, Набоков утверждал, что «“упадок” русской литературы в 1905–1917 годах – советский вымысел. Блок, Белый, Бунин и другие в те годы создали лучшие свои произведения. <…> Я продукт этого времени, я был взрощен в этой атмосфере» [55] . Сильнее всего Набоков-поэт был подвержен влиянию бунинской поэзии в ранней юности. Позднее Набоков-критик не раз обращался к поэзии Бунина. Его перу принадлежит рецензия на «Избранные стихотворения» Бунина (1929). Кроме того, он несколько раз писал о Бунине в эмигрантской прессе в 1920–30-е годы, а позднее, в 1940-е и 1950-е годы, занимался им уже как профессор – исследователь русской литературы.
55
Dear Bunny, Dear Volodya: The Nabokov-Wilson Letters, 1940–1971. Revised and expanded edition. Ed. Simon Karlinsky. Berkeley, 2001. P. 246.
После письма 1922 года и стихотворения, посвященного Бунину, в сохранившихся бумагах писателей возникает эпистолярный пробел длиной шесть лет. За эти годы многое изменилось в судьбе Набокова. Прежде всего в 1925 году в Берлине Набоков женился на Вере Евсеевне Слоним (1902–1991), еврейке, бывшей петербурженке. Литературные дела Набокова в конце 1920-х годов обстояли весьма многообещающе.
Владимир и Вера Набоковы провели февраль – июнь 1929 года во Франции в Восточных Пиренеях. В открытке, посланной Бунину из Соура (в Арьеже) 11 мая 1929 года, Набоков признается, что с детства знает многие из стихов Бунина наизусть. Он даже заметил некоторые изменения, внесенные Буниным в новое издание стихов – по сравнению с дореволюционными изданиями:
<11 мая 1929 г. Соура (Saurat), Франция>.
Дорогой Иван Алексеевич,
благодарю вас за чудесный подарок. Второй день наслаждаюсь вашими стихами [56] ; многие я с детства знаю наизусть (поэтому мне было жаль, что вы изменили «сидели колонисты по порогам…») [57] , читаю их, думаю о них и – конечно, это самое прекрасное, что было создано русской музой за эти тридцать лет. Я готовлю большую статью о них, для «Руля» [58] . Одно только плохо: книжка слишком маленькая, хотелось бы иметь еще и еще…
Мы с женой переехали в горы, думаем в средине июня вернуться в Берлин. Пишу новый роман и занимаюсь бабочками. Боюсь, что в Grasse <Грасс> заехать не удастся – а как хотелось бы.
Еще раз спасибо, жму вашу руку.
В. Набоков [59]56
Бунин. Избранные стихи. Париж, 1929.
57
В знакомой Набокову редакции стихотворения Бунина «Бог» (1908) первая строфа читается: «Дул с моря чистый ветер, месяц рогом/Стоял за длинной улицей села./Сидели колонисты по порогам,/И кирка бледно-белою была» (см.: Полное собрание сочинений И. А. Бунина. Т. 3. СПб., <1915>. С. 96); в редакции «Избранных стихов» (1929) она читается: «Дул с моря бриз и месяц чистым рогом/Стоял за длинной улицей села./От хаты тень лежала за порогом,/А хата бледно-белою была» (С. 57).
58
В. Сирин. <Рец. на> Ив. Бунин. «Избранные…стихи» // Руль. 1929. 22 мая. С. 2–3. (Вырезка рецензии хранится в Бунин РАЛ MS. 1066/8189.)
59
Публикуется по автографу (открытка с видом Chateau de Montorgeuil, Saurat, Les Pyr'en'ees Ari`egoises) (Бунин РАЛ MS. 1066/3946); см. также: Шраер. Набоков и Бунин. Переписка. С. 193–194. Датируется по почтовому штемпелю. Адрес: Villa Belv'ed`ere, Grasse, Alpes Maritimes. Обратный адрес: p<ar> a<dresse> Mme Lafitte, Saurat, Ari`ege.
В ответном письме, которое, судя по всему, не сохранилось, Бунин пригласил Набокова навестить его в Грассе, городке в Приморских Альпах, где Бунины впервые сняли виллу «Бельведер» (Villa Belv'ed`ere) в апреле 1925 года. Вилла «Бельведер» стала их постоянной южной резиденцией до сентября 1939 года, за исключением периода жительства в Босолее (Beausoleil) в 1938–1939 годах [60] . Набоков не смог приехать, но 18 мая 1929 года ответил из Соура подробнейшим письмом, которое проясняет многие обстоятельства:
60
См.: упоминание Набокова о приглашении Бунина в письме Бунину от 18 мая 1929 г.
18. V. 29 Saurat (Ari`ege) Place des Tilleuls
Дорогой Иван Алексеевич,
вы очень меня растрогали вашим радушным приглашением <Набоков писал вы, ваш и т. д. со строчной буквы>. К сожалению, у меня довольно сложная история: мои энтомологические занятия задержат меня здесь до конца июня (мне дан заказ на экземпляры некоторых редких бабочек, которые водятся высоко в горах, в определенное время года) [61] . А затем придется спешно ехать в Берлин, денег хватит только как раз на возвращенье. Мне была бы такая радость видеть вас, говорить с вами, от этого очень тяжело отказаться. Меня утешает только мысль, что, быть может, осенью я опять попаду на юг и тогда уж не промахнусь, – посещу Грасс…
Я все-таки продолжаю утверждать, что стихов – мало. Дело в том, что выраженье «Избранные стихи» Бунина значит «полное собранье стихов» Бунина. Где обезьянка, пьющая воду (какая жарища в этом стихотвореньи!..) [62] , где звезда, качавшаяся в темном пруду [63] , где «…пискнула и села на подоконник…» [64] , где млеющий в золотом лунном свете тополь [65] , – и много-много других дивных стихов? Должен, кстати, покаяться перед вами: просматривая черновик уже отосланной рецензии, я заметил, что привел один ваш образ из стихотворенья, не включенного в книжку [66] .
Я совершенно точно определил «цветную бабочку в шелку» [67] (вы единственный русский поэт, разглядевший бабочку – она упоминается Пушкиным, – в связи со школьником [68] , – и Фетом [69] и Майковым [70] – но это очень поэтическая бабочка – в свободное время, ласкающаяся к лилии). Ваша бабочка – несомненно Vanessa urticae, крапивница, – и в этом ее «шорохе» и в этом «голубом» потолке [71] , – все русское лето. Орнитолог вам то же бы написал о ваших птицах.
Живем в прелестной глуши, мы единственные «чужие» в этой деревне и когда мы проходим по главной улице, жители, по мере нашего прохожденья, превращаются в соляные столпы [72] . Я часов пять ежедневно карабкаюсь по горам, вечером пишу. Это книжка о шахматах, о русском шахматисте [73] .
Еще раз – большое вам спасибо, дорогой Иван Алексеевич.
Крепко жму вашу руку
Ваш В. Набоков [74]61
Результаты экспедиции Набокова в Пиренеях опубликованы им в статье: Notes on the Lepidoptera of the Pyr'en'ees Orientales and the Ari`ege // The Entomologist (Лондон). 1931. 64. 823. P. 268–271. О Набокове-лепидоптерологе см.: Nabokov’s Butterflies: Unpublished and Uncollected Writings. Ed. Brian Boyd and Robert Michael Pyle. Boston, 2000; S. Coates, K. Johnson. Nabokov›s Blues: The Scientific Odyssey of a Literary Genius. Cambridge, MA, 1999.
62
«С обезьяной» (<1906–1907>).
63
«Ту звезду, что качалася в темной воде…» (1891).
64
Из стихотворения Бунина «Вечер» (1909).
65
Возможно, «Восход луны» (1917).
66
В своей рецензии на «Избранные стихи» Бунина Набоков упоминает «пятна солнца, скользящие кружевом по спинам лошадей», что соответствует последней строке стихотворения Бунина «Лесная дорога» (1902), которое не вошло в «Избранные стихи».
67
Из стихотворения Бунина «Настанет день – исчезну я…» (1916).
68
Cм: «Так бедный мотылек и блещет/И бьется радужным крылом,/Плененный школьным шалуном» (Евгений Онегин, гл. 3).
69
Стихотворение А. Фета «Бабочка» (1884). Подробнее о стихотворении Фета у Набокова см.: Shrayer. The World of Nabokov’s Stories. P. 123.
70
Стихотворения А. Майкова: «Болото» («Да оживляет бедный мир болотный/Порханье белой бабочки залетной») (1856) и «Вдоль над рекой быстроводной/Быстро две бабочки мчатся…» (1881).
71
См.: «Настанет день – исчезну я…» (1916).
72
Ср. обыгрывание библейского мотива Лотовой жены (Быт. 19:26) в «Других берегах» (1954): «Летом 1929 года, когда я собирал бабочек в Восточных Пиренеях, не было, кажется, случая, чтобы, шагая с сачком через деревушку, я оглянулся и не увидел каменеющих по мере моего прохождения поселян, точно я был Содом, а они жены Лота» (Набоков РСС 5: 227; ср. Набоков 1990, 4: 208). В лепидоптерологическом рассказе Набокова «Пильграм» (1930) тоже упоминаются местные жители, с удивлением взирающие на «странных людей, прибывших издалека», чтобы ловить бабочек. Об. этом см.: Shrayer. The World of Nabokov’s Stories. P. 108–134.
73
Сирин. Защита Лужина. Берлин, 1930.
74
Публикуется по автографу (Бунин РАЛ MS. 1066/3947); публикуется по автографу (Бунин РАЛ MS. 1066/3944).
«Книжка… о русском шахматисте» – это, конечно же, «Защита Лужина», всколыхнувшая русское зарубежье. А опубликованная в «Руле» 22 мая 1929 года рецензия Набокова на «Избранные стихотворения» Бунина помогает нам понять, что же именно видел Набоков в своем старшем современнике:
Стихи Бунина – лучшее, что было создано русской музой за несколько десятилетий. Когда-то, в громкие петербургские годы, их заглушало блестящее бряцание модных лир; но бесследно прошла эта поэтическая шумиха – развенчаны или забыты «слов кощунственных творцы», нам холодно от мертвых глыб брюсовских стихов, нестройным кажется нам тот бальмонтовский стих, что обманывал новой певучестью; и только дрожь одной лиры, особая дрожь, присущая бессмертной поэзии, волнует, как и прежде, волнует сильнее, чем прежде, – и странным кажется, что в те петербургские годы не всем был внятен, не всякую изумлял душу голос поэта, равных которому не было со времен Тютчева [75] .
75
Сирин. <Рец. на> Иван Бунин. «Избранные стихи» // Руль. 1929. 22 мая.
То, как Набоков оценивает место Бунина в русской поэзии, отражает и его собственные предпочтения и пристрастия конца 1920-х годов. Нетрудно заметить в целом отрицательное отношение к поэзии русского символизма. В то время как Набоков назвал поименно двух из ведущих поэтов-символистов, Брюсова и Бальмонта, приведенная им стихотворная цитата отсылает к стихотворению Блока «За гробом» (1908): «Был он только литератор модный, /Только слов кощунственных творец».
Мало что могло польстить Бунину больше, чем противопоставление символистам, особенно Блоку. Благодаря этой рецензии сближение писателей на первом этапе их заочного знакомства продолжилось – и кульминацией сближения стала их встреча в 1933 году, к которой мы обратимся в следующей главе. Набоков неизменно давал поэзии Бунина высокую оценку, а возможность высказаться по этому поводу в течение 1930–1950-х годов представлялась ему не раз. В 1938 году, в письме американскому ученому Елизавете Малоземовой (Elizabeth Malozemoff), работавшей тогда над диссертацией о Бунине, Набоков назвал Ходасевича и Бунина величайшими поэтами своего времени [76] .
76
См.: комментарии А. Долинина и Р. Тименчика в кн.: Набоков В. Рассказы. Приглашение на казнь. Эссе, интервью, рецензии/Сост. Долинин и Тименчик. М, 1989. С. 520. В интервью 1966 года Набоков так обрисовал роль Блока в своей жизни: «С детства я сохраняю страстную любовь к лирике Блока. Его длинные вещи слабы, а знаменитые “Двенадцать” ужасны, сознательно сработаны в фасонно-примитивном тоне, с розовым картонным Иисусом Христом, приклеенным к концовке» (Vladimir Nabokov. Strong Opinions. New York, 1990. P. 97). См. также: Чернышев А. «Как редко теперь пишу по-русски…»: Из переписки В. В. Набокова и М. А. Алданова // Октябрь. 1996. 1. С. 134. Подробнее об Алданове в Америке см.: Чернышев А. Алданов в Америке // Новый журнал. 2006. № 244;10 сентября 2013 года.
Поэзия Набокова эклектична; в ней нелегко проследить отчетливую бунинскую ноту. Глеб Струве, с которым Набоков в молодости был дружен, пожалуй, переоценил бунинские корни в поэзии Набокова, когда писал об этом в «Письмах о русской поэзии»: «<…> В. Сирин еще очень молод, но тем не менее у него уже чувствуется большая поэтическая дисциплина и техническая уверенность. Если доискиваться его поэтических предков, надо прежде всего обратиться к очень чтимому им Бунину, отчасти к Майкову и к классикам» [77] . Тем не менее в раннем периоде стихотворчества Набокова заметны отголоски стихов из сборника Бунина «Листопад» (1901) и заимствования характерных образных и тематических структур бунинской поэзии. Более того, с периодом набоковского «частного кураторства» («private curatorship”) [78] , когда он в стихах исследовал библейские и византийские мотивы, связано появление нескольких стихотворений на религиозно-мифологические темы, отчасти сработанных по образцу виртуозных библейских стихов Бунина [79] . Набоков перенял два конкретных бунинских приема. Первый – часто используемый в его стихах прием – повтор слова или словосочетания с целью рифмовки или эмфазы. Естественно, это не изобретение Бунина. Однако Набоков в своей рецензии на «Избранные стихи» отметил такого рода повтор именно как бунинское достижение – и к тому времени и сам взял на вооружение. В ряде стихотворений Набоков пользуется коронным приемом повтора – вот как в этом, написанном еще в Крыму в 1918 году:
77
Струве. Письма о русской поэзии // Русская мысль. 1923. № 1/2. Февраль. С. 292–299.
78
Vladimir Nabokov. Poems and Problems. New York, 1970. C. 13.
79
См.: статью Лады Пановой «Вл. Сирин и русский Египет», в которой среди источников стихотворений Набокова «Я был в стране Воспоминания…» и «Акрополь» выделен сонет Бунина «Могила в скале».