– Первый раз слышу, чтобы азербайджанка…

– Да, это редко бывает. Но теперь, знаете, такое время, когда люди забыли… забывают о правилах, о традициях… Юля-ханум, разрешите выпить за ваше здоровье.

Слишком говорлив, думала я, слушая его нескончаемый монолог – о нравах, о случаях из жизни бакинских знаменитостей. Но коньяк приятно затуманивал голову, а пахлава была на редкость вкусная, орехов не жалели, когда ее пекли. И гранаты были замечательные.

– Геокчайские гранаты самые лучшие. – Сакит, ловко взрезав концом ножа тонкую красную кожуру, высыпал в глубокое блюдце спелые темно-красные зерна. – Ешьте. Нет ничего полезнее гранатов. Они улучшают кровь. Не смейтесь, Юля-ханум, это научный факт.

Вдруг он пересел из своего кресла ко мне на диван. Я насторожилась.

– Юля-ханум, я хочу вам сказать… Вы мне очень нравитесь. Я знаю, вы остались одна, я тоже один, видите, как я живу. Ни в чем не нуждаюсь. Юля-ханум, я делаю вам предложение.

Я отодвинулась к краю дивана, и очень неудачно: зернышко граната упало на мою бежевую юбку и оставило пятно.

– Пойдемте в ванную, – сказал Сакит заботливо, – там смоете.

– Да нет, ничего…

Растерянная (хоть и ожидавшая признания), я поднялась. Тотчас Сакит встал передо мной, взял за плечи.

– Юлечка, давайте соединим наши одинокие жизни, – сказал он несколько торжественно.

– Спасибо, Сакит Мамедович…

– Просто Сакит!

– Спасибо за предложение, но я…

– Юля, вы меня волнуете! – Его лицо приблизилось, я ощутила слабый запах духов от его усов. – Юлечка, вы такая женщина… такая женщина…

Он стал меня целовать, норовя в губы, но я отворачивалась. Атака нарастала в быстром темпе. Щеки у меня горели под пылкими поцелуями. Но когда его руки слишком уж осмелели, я вырвалась из объятий и устремилась к двери.

– Юля! – Он кинулся за мной в переднюю, где висели над зеркалом оленьи рога. – Почему уходишь? Чем я обидел?

– Вы очень нетерпеливы, Сакит Мамедович.

Я надела шапку, пальто, руки у меня дрожали, пуговицы не попадали в петли.

– Юля, очень извиняюсь, если…

Он выглядел таким расстроенным, что я невольно смягчила тон:

– Надеюсь, Сакит Мамедович, что наши отношения останутся хорошими. До свиданья.

И выскочила на улицу. Норд ударил в лицо холодным дождем. Если бы я знала, где жил Сергей, то, наверное, побежала прямо к нему. Не раздумывая…

Март наступил жутко ветреный. Стекла дребезжали и днем, и ночью под порывами норда. В один из мартовских дней свалилась на мою голову история с Нининой беременностью. Я вам уже рассказывала, не стану повторяться. Я была вне себя от горя, от гнева на непутевую дочь. Мама твердила из-за ширмы:

– А все потому, что ты разрушила семью… Сама виновата…

Я видела, конечно, как переживал мою беду Котик. Какими сочувствующими… да нет, влюбленными глазами он на меня смотрел.

– Юля, – сказал он однажды, когда мы вместе вышли из института и мартовский ветер с посвистом накинулся на нас. – Милая Юленька, разреши мне откровенно…

Я кивнула.

– Юля, я знаю, к тебе пристает Сакит. Будь осторожна с ним, прошу тебя. Он страшно эгоистичен, он изломает тебе жизнь.

– Не беспокойся, – сказала я. – Сакиту отказано.

– Да? Ну хорошо, это хорошо. – Котик помолчал немного. – Юлечка, а теперь скажу тебе… только не сердись… На меня снова нахлынуло то, прежнее. Думал, это давно прошло, растаяло… Нет, не прошло, Юля. Я по-прежнему испытываю к тебе такую нежность… Прости, что касаюсь запретного…

– Нет, ничего, – сказала я с чувством горечи. – Я же теперь свободная женщина, и каждый имеет право…

– Ты не должна так говорить, – с горячностью перебил меня Котик. – Я – не «каждый». Всю жизнь, всю жизнь, Юля…

– И ты не должен так говорить. У тебя репутация прекрасного семьянина. Ты же не бросишь Эльмиру.

– Нет, конечно. – Он поник головой. – Но если бы ты меня позвала…

– Котик, милый, не надо. Не ломай себе жизнь. Хватит того, что у меня жуткие осложнения. Ты знаешь… ну, что ж скрывать… Нина забеременела.

– Господи! Что за глупая девочка! Что же делать, Юля? Рожать в такие годы?..

– Рожать нельзя. Котик, знаешь что? – Я как бы споткнулась на этих словах. – Скажи Сергею, чтобы он вернулся.

Черт с ним, добавила я мысленно.

Когда Сергей вошел, мне показалось, что он стал меньше ростом. Голова будто осела, провалилась в плечи. И седины прибавилось. Карие глаза глядели настороженно. Мы поздоровались за руку, и я сразу выложила ему все про Нину. Сергей ошеломленно моргал. Сунул в рот сигарету не тем концом, фильтром наружу. Потом, обретя дар речи, высказался про отсутствие у Нины «задерживающего центра»…