Катарина и Инес вышли из дома около десяти утра и к полудню успели не только обойти весь рынок, но и накупить самых разных вещей, часть которых отправили домой с Неле. Теперь, когда в доселе скромные дома жителей Амстердама стремительно проникала новая мода, здесь продавалось множество покрывал из гобелена, украшенное ярким узором сукно, перьевые перины и подушки. Хотя многие горожане по-прежнему обходились постелью из шерсти и мешком сена в изголовье.

Продукты тоже поражали разнообразием. Амстердам был крупным портом, и на его рынках можно было увидеть изюм, фиги, оливки, сахар и различные пряности.

Здесь же выступали жонглеры, акробаты, кукольники и танцоры, фокусники с дрессированными животными. Продавались заморские птицы с ярким оперением в позолоченных или посеребренных клетках.

Посмотрев несколько представлений, Катарина и Инес почувствовали, что утомились. С трудом выбравшись из рыночной толчеи, они пошли вдоль канала, любуясь его спокойными синими водами, на которых покачивалось множество чаек. Иногда птицы взмахивали крыльями, взмывали ввысь и кружили в воздухе подобно огромным хлопьям снега.

Тот, кто разбирался в языке цветов, мог сказать, что голубой шелк платья Катарины говорит о верности, тогда как нежно-зеленая изнанка наряда – о любви и надежде, хотя она оделась так без всякого умысла. Яркий весенний день сам по себе заслуживал того, чтобы нарядиться в цвета неба, травы и солнца. Даже Инес, тихая, угловатая, обычно настороженно наблюдавшая за празднествами жизни, сегодня словно вобрала в себя всю прелесть солнечного утра. Ее завитые пепельные волосы окутывали голову пышным облаком, васильковые глаза ярко блестели, рукава лилового платья ниспадали подобно лепесткам невесомых цветков.

Инес думала, что они идут домой, но Катарина внезапно свернула в какой-то проулок и вскоре остановилась перед бедным домиком, кое-как сооруженным из ивняка, глины и плохо пригнанных камней. Однако в нише между двумя окнами стояла скульптурная фигурка святого, а над входом было изображено некое подобие герба.

– Что тебе здесь нужно, Кэти? – спросила девушка, с удивлением разглядывая убогий фасад.

– Идем, – негромко произнесла Катарина, не отвечая на вопрос, и вошла внутрь.

Инес в недоумении и некотором испуге последовала за ней.

Они увидели женщину, стоящую возле плиты и что-то помешивающую в маленьком котелке. Остро пахло какими-то травами. Хозяйка была бедно одета, и обстановка тоже казалась бедной. Женщина не удивилась их приходу и молча ждала, что они скажут.

– Я подумала, – не слишком решительно начала Катарина, – что вы могли бы мне помочь.

– Откуда ты узнала про меня? – медленно спросила женщина.

– Слышала, – неопределенно произнесла Катарина.

Женщина равнодушно кивнула.

– Говори, что тебе нужно.

– Не дадите ли вы мне какое-нибудь средство… Дело в том, что я больше не желаю иметь детей.

Женщина внимательно посмотрела на Катарину, а затем перевела взгляд на испуганное лицо Инес.

– Кто это? Зачем говоришь о своем деле при ней?

– Это моя подруга, – поспешно ответила Катарина. – У меня нет от нее секретов.

– Зато у нее от тебя – есть!

Услышав такие слова, Инес залилась краской негодования и стыда.

– Неправда, Кэти! У меня нет от тебя никаких секретов! Пойдем отсюда!

Катарина замерла в нерешительности.

– Не уходи, – остановила Катарину женщина, – ведь ты пришла по важному делу.

– Верно, – сказала Катарина, – я должна остаться. И ты оставайся, Инес.

Женщина усмехнулась.

– Ты умеешь добиваться своего! Значит, не хочешь иметь детей… Были трудные роды, ты боишься потерять здоровье или твой муж не в состоянии прокормить большую семью?

Катарина покачала головой. Женщина кивнула.

– Знаю. Ты не хочешь огорчать одного человека…

Глаза Катарины ярко заблестели, и она сжала в руке конец вуали.

В минувшее воскресенье Рамон пришел в их дом и обедал с ними. Она была рада его видеть и в то же время мучилась, чувствуя, что, по мере того как Эрнан старался сблизиться с братом, сердце последнего все сильнее сжималось в тугой болезненный комок. Сначала и гость, и хозяева держались несколько натянуто, но вскоре вино, а также крепкое пиво развеселили Пауля и Эрнана, развязав им языки. Пауль сразу смекнул, какую выгоду может сулить это неожиданно обнаружившееся родство, и закатил настоящий пир.