Самолеты контрабандистов и их преследователей летели на юго-восток. Под ними простиралось огромное высохшее озеро, а затем показалась Рио-Кончос, текущая параллельно железной дороге. В 30 километрах к востоку от Чиуауа-Сити контрабандисты пошли на снижение. Они пролетели над Делисиас, а затем вдоль берега большого водоема.

— Они летят туда же, — сказал Уэзермен. — Чуть южнее Камарго.

Робинсон затаил дыхание. Возможно ли это?

Марти зашел на посадку с запада и, приземлившись, подрулил к оранжево-белому грузовику. Развернувшись на 180 о, он поставил самолет носом к тому месту, куда приземлился. Затем посадили свои машины Моррисон и Берк. С высоты четырех с половиной тысяч метров Робинсон разглядывал три самолета в бинокль.

— Они не выключили моторы, — сказал он Уэзермену. — Они нас теперь не слышат!

Робинсон боялся даже подумать, что Марти спешил. Глядя в бинокль, он не сводил глаз с главаря банды, но тот ни разу даже не взглянул вверх. Через двадцать минут, в 18.05, Марти уже набирал обороты, готовясь к взлету.

— Паломино совершил первую ошибку, — сказал Робинсон с огромным удовлетворением.

Возвращались они по тому же маршруту. Ночью все выглядело по-другому. Луна теперь ярко освещала склоны гор и все вокруг, и Марти, забравшись на высоту трех тысяч метров, спешил пролететь над пустыней как можно быстрее. В шестидесяти километрах от границы Марти неожиданно включил микрофон — и все три самолета контрабандистов тут же погасили огни. Уэзермен собственный микрофон включить не успел. К этому времени "дьюк" уже вернулся в Эль-Пасо на заправку, "моухок" отстал и следил за контрабандистами по системе ФЛИР, а самолет Уэзермена, словно гончая, повис на хвосте у самолета Марти, держась чуть сзади и чуть ниже. Робинсон, услышав, как контрабандисты включили микрофоны, сказал Уэзермену: "Как бы мне хотелось тоже включиться и сказать: "Эй, Марти! А ну-ка угадай, кто это говорит?" В свое время Робинсон уже предупреждал Марти. Он сказал тогда: "Ты, конечно, можешь заниматься своей контрабандой, сколько хочешь. Но рано или поздно ты сделаешь одну из трех ошибок: либо станешь ленивым, либо алчным, либо перегрызешься с сообщниками. Что-то одно: первое, второе или третье". Марти был неплохим парнем. Как-то Робинсон случайно столкнулся с ним в Санленде, и тот сказал: "В другой обстановке я, пожалуй, пригласил бы тебя на обед". В другой обстановке Робинсон, наверное, согласился бы. Но вот теперь он, задыхаясь от волнения, следил за самолетом Марти, который спокойно летел все вперед и вперед, купаясь в серебристых лучах октябрьской луны. Интересно, знает ли Марти, что сегодня открылась охота на антилоп. А это значит, что столь полюбившиеся контрабандистам заброшенные дороги и проезды сегодня ночью будут, скорее всего, забиты охотниками.

Они пролетели над горой Райли к западу от Лас-Круссс, а затем стали снижаться над долиной, вытянувшейся между двумя участками лесного массива Сибола. Самолеты летели в сторону обширного открытого пространства к юго-западу от Сокорро — к месту, которое называлось долиной Сан-Агустина. К этому времени "моухок" уже подтянулся довольно близко, а "дьюк" успел заправиться и догнать их. Конечно, видеть всего этого было нельзя, но в тот момент шесть самолетов одновременно погасили огни и пошли на снижение с высоты трех тысяч метров, расположившись практически один над другим. Примерно в 21.30 "нарки" услышали голос одного из контрабандистов, нарушившего запрет на радиосвязь.

— Говорит "сеттер три". Говорит "сеттер три". Вызывают наземную службу, — послышалось в наушниках.

Робинсон молча взглянул на Уэзермена. Несколько минут не было слышно ни звука. Затем "нарки" услышали четкий голос Марти Хоултина:

— Говорит "сеттер один". Говорит "сеттер один". Вызываю наземную службу.

Сначала никто не отвечал, а затем послышался другой голос:

— Говорит наземная служба. Все в порядке. Заходите на посадку.

— Дайте условный сигнал, — сказал Марти.

Агенты увидели, как далеко внизу на мгновение зажегся красный фонарь. Он должен был указать оперативной группе место разгрузки.

— Паломино сделал вторую ошибку, — сказал Робинсон Уэзермену.

Он настроил второй радиоприемник на другую частоту, с тем чтобы можно было держать связь с остальными участниками операции "Ночное небо". Лейтенант Уильям Эйдлмен из полицейского управления штата Нью-Мексико командовал наземными операциями из четвертого самолета, вылетевшего из Сокорро. Где-то поблизости были еще два вертолета, но их точное местонахождение определить было трудно.

Один из контрабандистов заметил необычайно интенсивное движение на шоссе № 60, протянувшемся с запада на восток между городами Магдалина и Дейтил (штат Нью-Мексико).

— Кажется, сегодня открылась охота на антилоп, — ответили с земли. Голос предложил перенести место разгрузки на 6–8 километров на запад, поближе к шоссе № 78 — узкой проселочной дороге, ведущей к горам Элк.

— Говорит "сеттер один", — сказал Марти. — Еще раз все проверьте. Мы пока покружим.

Через десять минут с земли сообщили, что на проселочной дороге нет ни одной машины.

— Есть другие помехи?

— Линия электропередачи и загон для скота.

— Хорошо. Поставьте машину у загона носом к югу. Включите сигнальные огни. Буду заходить над машиной с севера на юг.

— Понял. У тебя будет метров триста.

Два других самолета контрабандистов продолжали кружить, а Марти развернулся и стал плавно снижаться над машиной, включив посадочные огни лишь в последнюю минуту. Уэзермен и Робинсон решили подождать, пока приземлится третий самолет, а затем сесть самим и тем самым отрезать контрабандистам путь к отступлению. Но Марти успел разгрузиться за какие-то три минуты и тут же взмыл в воздух. Когда стал приземляться второй самолет, Берка, с главного шоссе на проселочную дорогу неожиданно свернул чей-то белый пикап, направляясь к месту разгрузки. Послышалась резкая команда Марти: "Керли, разверни машину и ослепи его фарами! Боби [Берк], быстрей разгружайся и сматывайся!" Из дальнейших переговоров Робинсон понял, что в пикапе были чужие: скорее всего, охотники, возвращавшиеся домой. На земле в это время возникла сумятица, вызванная тем, что грузовики, которые должны были забрать груз, задерживались. Все трое пилотов-контрабандистов сказали, что горючее у них на исходе. В таком же положении оказались и "нарки". По расчетам Уэзермена, топлива в баках оставалось всего на пятнадцать минут полета, т. е. ровно настолько, чтобы долететь до Сокорро. К этому времени Берк уже был в воздухе, а Моррисон, пилот последнего самолета, приземлился и разгружался.

Марти громко выругался, и Робинсон заметил, что голос у него дрожит.

Часы показывали 23.29. Робинсону очень хотелось полететь за Марти и самому арестовать его в Коламбусе, но это было невозможно. Он услышал, как лейтенант Эйдлмен приказал своим людям на земле окружить подоспевшие к этому времени грузовики. Он также хорошо знал, что Гарсия и четыре других агента уже поджидали контрабандистов на взлетно-посадочной полосе в Коламбусе. Теперь уж ничто не сорвется, заметил Уэзермен. Робинсон задумался. Конечно, операция "Ночное небо" прошла успешно, но если вспомнить, что правительство выделило на нее два миллиона долларов, т. е. две тысячи долларов за каждый килограмм марихуаны, то особой радости от этой победы испытывать не приходилось. Но так, конечно, думать не следовало. Марти Хоултин делал миллионы на контрабанде марихуаной, и вот теперь его ждала тюрьма. Агенту Робинсону очень хотелось верить, что тот там останется надолго.