— Кого будем спрашивать?

— Господина Лоренцо Иглезиаса.

— А при чем здесь Августин? — И она снова умудрилась не опрокинуть тарелку.

— Ты права, будем спрашивать господ Аугустина и Лоренцо Иглезиасов.

И снова гостиница «Ригихоф» на Университетштрассе.

— Переночуем, а завтра на свежую голову отправимся по ленинским местам, — решила Мальвина.

Я согласился.

Поднялись в номер. Такой же, как в прошлый раз.

— Как мне показалось вчера в ресторане, с немецким ты не на дружеской ноге, — констатировала Мальвина.

Когда-то в университете я целых два семестра посвятил языку Гете и теперь мучительно составлял простейшие фразы.

— Ich suche Herrn Augusto und Lorenzo Iglesias. Ob diese Herren in Ihrem Haus leben?

Заслышав немецкую речь, — а произносил я немецкие слова с интонацией фюрера из советского фильма — Мальвина обалдела:

— Что это значит в переводе на русский?

— Это означает, что я ищу господ Аугусто и Лоренцо Иглезиасов. И спрашиваю, не живут ли они в этом доме.

— И ты каждый раз заставлял меня есть венский шницель! При таком знании языка!

Утром мы плотно позавтракали за счет отеля и на всякий случай расплатились за номер.

Начали с Кульманштрассе, благо по карте она была рядом. И действительно, Кульманштрассе оказалась в одном квартале от гостиницы.

Неширокая, прямая, без трамваев и троллейбусов, Кульманштрассе встретила нас дождем, мелким и холодным. Мы сразу же вышли к самым большим номерам. Последний — 103. Стало быть, ни дома номер 182, ни, тем более, 198 там нет.

— Пойдем до конца улицы, посмотрим, какие дома нам подойдут, — предложила Мальвина.

Идти пришлось долго. Мы прошли мимо сквера, разбитого на месте интересовавшего нас дома номер 82.

— Одним домом меньше, — вздохнула Мальвина.

Солидные, стоящие вплотную друг к другу шестисемиэтажные дома с балконами, уставленными цветами, и табличками у входа, указывающими, что здесь проживают врачи или адвокаты, сменились постройками пониже с витринами скромных магазинчиков, такие у нас называют районными.

Мы шли быстро, но прохожие обгоняли нас. У каждого города свой ритм. У жителей Цюриха, как и у жителей больших швейцарских городов, особый швейцарский ритм. Они идут очень быстро, потом вдруг как вкопанные останавливаются перед светофором или просто перед переходом. Мальвине это не нравилось:

— Как бег с препятствием.

— Тем не менее. Чтобы не выделяться на улице незнакомого города, надо идти в том же ритме, что и все.

— Так тебя учили?

Я не ответил и показал на дом 10. Там жил Ленин.

— Небогатенько жил, — отметила Мальвина, разглядывая неказистый домик с балконами. — Зайдем?

— Сперва дойдем до начала улицы.

Оказалось, что шли напрасно. Ни в доме номер 1, ни в доме номер 2 квартир с трехзначными номерами не было.

— А дом девятнадцать мы пропустили, — вспомнила Мальвина.

Пришлось возвращаться. Но тоже напрасно. Такого дома не было вообще. Я зашел в булочную в доме 17.

— Мне нужен дом номер девятнадцать.

— Вы ошиблись, господин. Дома девятнадцать нет уже почти двадцать лет.

— Но это Университетштрассе? — мне нужно было показаться не полным идиотом.

— Нет, любезный господин. Это Кульманштрассе.

Остается дом, где жил Ленин.

На подоконнике в окне на втором этаже красовались горшки с яркими цветами.

— Помнишь? — спросила Мальвина.

Еще бы не хватало, чтобы напротив был магазин, где продают птиц.

— Все равно звони, — распорядилась Мальвина.

Я нажал кнопку интерфона возле указания квартиры номер 1. Молчание. Нажал кнопку у квартиры 2.

Мужской голос что-то спросил, скорее всего, по-немецки. На всякий случай я поинтересовался, говорит ли он по-французски. Оказалось, говорит.

Я спросил, не проживает ли в доме герр Аугусто Иглезиас или его родственник герр Лоренцо Иглезиас.

Голос быстро ответил, что, насколько ему известно, такие герры в доме не проживают, но для верности надо обратиться к фрау Маризе, в квартиру 22.

Фрау Мариза тоже говорила по-французски. И вполне авторитетно объяснила, что живет здесь очень давно и совершенно уверена, что такие люди в этом доме никогда не проживали. Я хотел было спросить, не проживал ли в этом доме герр Ульянов, но потом вспомнил про цветы на подоконнике и передумал.

— С этой штрассой покончили, — прокомментировала Мальвина.

— Покончили.

Следующая на очереди Гейгергассе. Мы спустились в метро у Либфлатен и проехали три остановки. Вышли у моста Мюнстер. Наша карта говорила правду: всего один квартал по набережной Лимматке, поворот сначала направо на Кирхгассе, потом налево — и мы на Гейгергассе.