"Это кто-то из Квилетов? Да нет, не похоже... Скорее обычный, только очень большой и неестественно белый волк. С Рининой кровью на голове. А любая другая, тут же вызвала бы у меня обострение жажды. Только вот эмоции у него не похожи на дикого зверя",– размышлял Каллен.
– "Она себе губу, что ли разбила или подбородок расцарапала? Кровь на её лице та же самая".

– Побегали?
– заговорил он вслух.
– Не знал, что ты любишь побегать со стайкой индейцев.

– "Я не индеец", - нетерпеливо выдохнул брат.
– "Скажи ему об этом".

– "Иди к Лешему", - огрызнулась я.
– "Почему у тебя после трансформации кровь в шерсти осталась? Я её своей физиономией радостно и размазала".

– Не сказала бы, что люблю, - медленно заговорила я, по пути бросая на волка злорадный взгляд.
– Просто кое-кто, не потрудился меня спросить.

– А домой, этот "кое-кто", не собирается?
– продолжал словесную беседу Джаспер.
– Квилетам же противно находиться рядом с нами.

– "Скажи ему кто я!" - сузив глаза, зарычал на меня белый зверь.

– Да этому, по-моему, всё до фени. Видишь, он на голову стукнутый.

– Ааа...
– протянул мой собеседник.
– "Это его кровь? Тогда это может быть только.... Да нет, это не возможно. Он же крылатый вампир. К тому же с чёрными, а не белыми крыльями".

– "Ладно, Ринка. Не хочешь, не говори", - медленно приближался ко мне волк.
– "Сам справлюсь. Лучше отдай мне брюки".

– По-моему, он злится на твои слова, - заметил Каллен, стараясь незаметно затесаться между нами.

– Да нет, не думаю, - отмахнулась я, планируя драпануть за холодного "вампира", если Рикон подключит к рычанию, не менее белоснежные зубки.

– "Отдай брюки, мелочевка. Последний раз, по-хорошему прошу".

– Я абсолютно уверен, что он очень зол, и на мои уговоры не поддается. Разве ты сама не чувствуешь?

– Неа, я его вообще не чувствую, - с улыбкой помотала я головой.

– Стало быть, твой женишок озверел?
– оторопело произнес Джаспер.

– Чего не знаю, того не знаю. Но зверем он явно был с рождения.

– "Сама напросилась, засранка!" - прыгнул волк.

Шмыгнуть за чужую спину не получилось. Левая рука почти по локоть скрылась в черной пасти зверя, а в следующее мгновенье, меня обхватили холодные руки, и земля с небом, несколько раз поменялись местами. По крайней мере, оскаленную звериную пасть, я видела перед собой раза три. В итоге, над головой оказалось небо, а злобное рычание и возмущенно "упыриное" "Фу!" - где-то внизу.

Мне очень захотелось посмотреть на эту картину своими глазами, и Боги, по всей видимости, решили мне в этом посодействовать. Либо, наоборот, вернуть Рикону его одежду.

Джаспер удерживал меня под поясницу, одной, вытянутой над головой, рукой, как раз там, где я намотала черные брюки. Второй рукой он старался обезопасить себя от нападения агрессивно настроенного Повелителя.

Мои ручки и ножки тянулись к земле, и не рассчитанный на такое завязанный на животе узел из черной ткани, начал стремительно расходиться, сообщая о том, как я сейчас ласточкой (или, что, вернее, мешком с костями) звезданусь об землю, с почти трехметровой высоты. И что-то мне подсказывает, что в голубку, как в русских народных сказках я не обращусь.

– Что ж за день-то такой?
– тихо простонала я, съезжая с руки "упыря".

Оба разномастных вампира правильно поняли причину моих подвываний. И если Джаспер с опасением, то, судя на ухмылке волка, которую я видела через его глаза, второй - явно предвкушал расправу.

После ещё одного кульбита, я поняла, что сырники захотели ещё раз напомнить о себе, и взмолилась:

– Джаспер, поставь меня на место, он меня не тронет.

– Ты уверена?
– посчитал необходимым уточнить Кален.

– "Трону, трону", - заверил лохматый брат.
– "Ещё как трону. Я тебе зачем брюки отдавал? Что бы они в жёваную тряпку превратились?"

– Убить не убьёт, - заверила я и через пару секунд, аккуратно встала на землю. После чего, швырнула в оскаленную морду волка мятыми штанами.
– Подавись. Обратный стриптиз только при мне не устраивай.

Смерив меня испепеляющим взглядом, тот легкой трусцой удалился в ближайшие кустики. Но, по всей видимости, они показались ему слишком редкими, и он постепенно углубился в чащу.