Шрифт:
— Ну, тогда это исключено, — грустно сказала Наталья. — Мне в Москве жить негде. За один день я точно ничего не придумаю.
— Ради такого дела, — вступила в разговор тетушка, — можно три ночи и на вокзале переночевать!
— Зачем же на вокзале: для вас номер в гостинице «Москва» забронирован. Со всеми удобствами, — заявил Софрончук.
Наступило молчание. Наталья сидела и пыталась, видимо, убедить себя, что она не ослышалась. У тетушки тоже, кажется, челюсть отвисла.
«Надо все-таки осторожнее, как бы они от шока в обморок не грохнулись», — подумал Софрончук.
— Так, — сказала Наталья. — Это уже слишком. Что-то здесь точно того-с, закавыка какая-то… Зачем вы это все делаете, Христофоренко? Это вам… по работе надо, меня в Москву зачем-то вывезти, да? ЖЭКу вашему, Дзержинскому?
— С работой все согласовано, конечно. Но дело не в этом… Не в ЖЭКе.
— Ну-ну… Я, конечно, наивная дурочка, но не настолько же… Тут только два объяснения возможны. Или это Контора… ваша… эксплуатационная… шустрит… или…
— Или что?
— Или, как всегда…
— Что «как всегда»?
— Что, что… переспать со мной хотите…
— Ну, зачем вы так, Наталья Андреевна…
— Что вы так покраснели, Христофоренко? Я вас, пожалуй, писать сейчас захочу… красиво рдеете! Отвечайте как на духу: Дзержинский или зов плоти? Первое или второе?
Софрончук отвел взгляд в сторону. Думал мучительно: «Позорище. Опытнейший оперативник, краснеет, бледнеет… тьфу!»
Наконец выдавил из себя:
— Не первое…
— Ага, значит, второе! Зов плоти… Ну что, тетушка, бей морду сантехнику Христофоренко. Ты же всегда за мою честь заступаешься…
— Почему сантехнику? Этот джентльмен что, сантехник? — Тетушка явно была в замешательстве.
— Я же не сказал, что вы будете мне что-либо должны, — заявил, обращаясь к Наталье и впервые за день отважно глядя ей прямо в глаза, Софрончук. — Не стану вам лгать. Зов, конечно, да… Вы вызываете… сильнейшие эмоции… И это еще мягко говоря… очень мягко…
«Что говорить? Какие слова?» — лихорадочно соображал Софрончук.
Теперь Наталья смотрела на него почти с сочувствием и ждала.
— Да вы сами видите. Я в тяжелом состоянии… при этом… но…
Сбился. Замолчал. Молчали и обе женщины.
— Я для вас сделаю все, что угодно, абсолютно все, — хриплым голосом сказал наконец Софрончук. — Клянусь вам: все! И для начала освобожу вас от… от них…
— От кого «от них»? — спросила Наталья.
— От всех, — сказал Софрончук, теперь уже твердо. Он видел, что побеждает. По крайней мере, в этом раунде.
Глава 11. Войны богов
1
Невропатолог заявился на городскую квартиру Фофанова с самого утра. Конечно, сначала он позвонил по телефону, ведь надо было договориться с «девяткой», ну и вообще, к членам Политбюро так запросто, без звонка не придешь. Но при этом попытался назначить свой визит чуть ли не на девять утра!
В итоге договорились на 10.45. Врач еще при этом и коллегу с собой притащил. Нужно, дескать, еще одно, второе мнение.
— Какое еще, к черту, второе, что, у меня такой сложный случай? — сердился в телефонную трубку Фофанов.
— Нет, нет, что вы, но… когда имеешь дело с высшими руководителями партии и государства… это же не хухры-мухры…
— Как вы сказали? — поразился Фофанов. — Хухры, что? Я, выходит, не мухры?
— Нет, я не в этом смысле, — забеспокоился нервный врач. — Я в смысле, что ответственность чрезвычайная. Поэтому небольшой консилиум — это нормально. Это очень хорошо, когда есть два мнения…
Фофанов плюнул, сказал: «Черт с вами». Хотя предчувствие с самого начала у него было нехорошее. И оно его не обмануло.
Само невропатологическое светило было небольшого роста, лысовато и фальшиво улыбчиво. За льстивыми ухмылочками, ужимками и прибаутками Фофанов видел человека неискреннего, с двойным дном и, видимо, даже опасного. Но при этом трусливого. И в этом качестве, как всегда, было спасение. Фофанов отлично умел им пользоваться.
Разговаривало светило так: «Носочки снимем», «Сейчас молоточком ударим — но не больно». «Теперь халатик накинем, чтобы не замерзнуть».
— Хватит, — рявкнул наконец Фофанов. — Что вы, в самом деле, обращаетесь со мной, как с выжившим из ума стариком!