Я выбрала для себя журнал на спортивную тематику и стала лениво просматривать статьи и красочные фотографии.

— Женечка, может, покушаешь? — Тетя Мила предприняла уже третью попытку накормить меня.

— Не хочу, — покачала я головой, не отрывая взгляда от фотографии суперсовременного велотренажера.

— Что это за велосипед такой? — Тетя искоса посмотрела на журнал. — Дорогущий небось.

— Дорогущий, — кивнула я. — Когда-нибудь обязательно куплю такой.

— А оно тебе надо? У тебя же уже есть один, — удивилась тетушка.

— Надо.

В дверь позвонили.

— Я открою. — Мила пошла открывать.

Я продолжала рассматривать журнал, из коридора слышался радостный голос тетушки.

— Ой, какая прелесть. Ну надо же.

Наверное, опять соседка пришла похвастаться своими пирогами.

— Чудо какое. Просто чудо! — Тетушка не переставала удивляться увиденному.

Мне уже самой стало любопытно, что так восхищает тетю Милу, когда в мою комнату в буквальном смысле слова вошел огромный букет красных роз. Это был даже не букет, это была охапка роз. Тетушки из-за цветов не было видно, только ее ноги в домашних тапочках шаркали по полу, она с трудом удерживала в руках тяжелую ношу.

— Женечка, ты только посмотри на эту красоту. Прямо как в песне, миллион алых роз.

— Тетя, что это? — Я поднялась с дивана и подошла к Миле, чтобы помочь ей справиться с охапкой цветов.

— Это тебе, Женечка. Признавайся, у тебя появился поклонник? Почему я о нем ничего…

— Кто принес? — Я не дала ей договорить.

— Такой интересный молодой человек.

— Что он сказал?

— Просил передать цветы для Евгении Охотниковой.

Тетушкиного лица я по-прежнему не видела. Только ее радостный голос доносился из-за букета.

— Жень, ну возьми розы-то. Тяжело ведь.

— Карточка там есть? — Я раздвигала бутоны в поисках записки или визитки от отправителя.

— Да вот, торчит тут что-то беленькое.

Я выхватила белый конверт и достала карточку. На ней аккуратным почерком было выведено:

«Женя, спасибо за все! Любви тебе настоящей и мужика хорошего!» Подписи не было, но я и так все поняла. Эти слова Леонид сказал мне во время нашего последнего ужина.

— Жень, ну цветы-то возьми, тяжело ведь, — повторила тетушка.

— Тетя Мила, поставь их в вазу. — Я вылетела в коридор и накинула куртку прямо поверх футболки.

— Я сама не справлюсь.

— Тогда в ванну положи. — Я скакала на одной ноге, натягивая сапог. — Я скоро вернусь.

Я вылетела из квартиры и поспешила на улицу. Я хотела догнать того, кто принес цветы, хотела получить объяснения. Во дворе никого, то есть люди были, но все знакомые, того, кто мог принести цветы, я не увидела.

— Евгения Максимовна? — меня кто-то окликнул.

Я обернулась. Позади меня стоит шикарная черная машина. Возле машины молодой парень в строгом деловом костюме и длинном пальто, волосы аккуратно зачесаны назад.

— Да.

— С вами хотят поговорить.

Парень открыл заднюю дверцу иномарки, предлагая мне сесть.

Я подошла ближе и заглянула в салон. Там был Смирнов. Но не Леонид, а его отец. Седовласый, поджарый. На нем были дорогой костюм, дорогой галстук. Его губы и глаза улыбались мне.

— Не откажите старику в любезности, Евгения Максимовна. Садитесь, пожалуйста.

Я села, за мной немедленно закрыли дверь.

— Олег, погуляй, — обратился Смирнов к водителю. Тот немедленно вышел на улицу. Мы остались вдвоем.

— Меня зовут Смирнов Владимир Александрович.

— Я вас узнала. — Популярного тарасовского политика и бизнесмена в городе знали практически все, кто смотрит новости и интересуется жизнью родного города.

— Приятно слышать. — Смирнов-старший кивнул мне и снова добродушно улыбнулся. — А вы, значит, и есть та самая Евгения Охотникова.

— Та самая.

— Рад знакомству с вами. Очень рад. Я не решился подняться к вам в гости, но не сомневался, что вы выйдете, едва получите букет.

— Букет от вас?

— От Леонида. Он настаивал, чтобы это были непременно красные розы.

— Как это возможно? Ведь он…

— Он жив.

Мы молчали, я переваривала услышанное, не в силах поверить, что такое возможно, Смирнов вглядывался в мое лицо и ждал реакции. Когда пауза слишком затянулась, Владимир Александрович первым продолжил разговор:

— Наверное, я должен объяснить…

— Да, пожалуйста, объясните.

— Тогда, если позволите, я начну издалека.

— Как угодно.