Она попыталась что-то восстановить, понять, когда же в Роберте начались изменения. Но на ум приходили лишь разные мелочи, и проявились-то они уже после возвращения его, в конце апреля, из деловой поездки в Атланту. Правда, Кэрри и не догадывалась, какое они имели отношение к ней.

Вот эти два крошечных создания только входят в мир — такие чистые, ничем не затронутые. А сколько всякого сложного и тяжкого ждет их впереди... Но нет, ничто и никогда не обидит близнецов; Уилл будет замечательным отцом, он сделает все, что в его силах, чтобы защитить их от жизненных невзгод. Но кто может поручиться за чье-то счастье и просто удачу?

Зато ей очень легко и отрадно наполнить свое разбитое сердце любовью к малюткам. Тем более что никогда ей, верно, не иметь своих собственных. Понадобится много времени, чтобы ей захотелось кому-то поверить и снова кого-то полюбить. И слезы наконец пришли к Кэрри. Печаль об утрате Роберта, своих надежд, гнев на его трусость и предательство, досада на свое положение — все слилось в один поток. Она поспешно схватила чистую пеленку, висевшую на спинке загончика Арианы.

Эти слезы совсем не походят на те, которые она проливала по Лени. Причина их — жалость к себе, она знает это. Но надо же ей поплакать хоть раз. И она позволила себе съежиться на полу и тихонько порыдать над своей болью, обидой и печалью. Всхлипнула еще раз, обернулась — Уилл стоит в кухне, у края рабочего стола; в руке кейс, галстук ослаблен, пиджак накинут на плечи, лицо гневно нахмурено...

— Ох, Уилл, и напугал же ты меня —до потери сознания. — Кэрри автоматически подняла руку к груди. — Я... я не слышала, как ты вошел. — Она поспешно вытерла глаза.

— Увлеклась оплакиванием своей несчастной доли, а?

— Ничего подобного! — моментально вспыхнула она.

Но протест тут же угас: она уже подумала про себя, что именно этим и занималась. Но она скорее прокляла бы себя, чем призналась Уиллу в самооплакивании. Собрав все достоинство, какое еще оставалось, поднялась и стала с преувеличенным старанием отряхивать пыль со слаксов, шлепая себя по ягодицам.

— Доктор Пол говорит, — бесстрастно заметил Уилл, — если хотите иметь счастливых детей, они должны жить в счастливой атмосфере. Если ты еще долго собираешься продолжать в том же духе, может, тебе лучше уйти в свою комнату?

— Кто такой доктор Пол? — Она вздернула по привычке подбородок.

Серые глаза Уилла стали колючими, когда он разглядел ее опухшие веки и непокорное выражение лица.

— Телевизионный педиатр. На прошлой неделе, когда ходил с детьми по комнате, я видел много его передач. — Он опустил кейс на кухонный стол, положил сверху пиджак, прошел по кухне и присел возле детских загончиков. Потрогал каждого из близнецов, взглянул на нее. — Думаешь, для них хорошо лежать вот так, у двери?

— Там не тянет. — Она обрадовалась, что он не стал распространяться о причине ее слез. — И нет прямого солнечного света.

Он кивнул, поднялся и носком ботинка осторожно прикоснулся к щенку. Толстый комочек зевнул и откатился в сторону.

— А как этот молодой человек?

— Поочередно то обнюхивал двор, то спал. За этими двумя занятиями и провел весь день. Вот и вся энергия, которую он проявил.

— Он станет хорошим компаньоном, — улыбнулся Уилл.

— Но не обязательно хорошей сторожевой собакой. По-моему, тебе надо назвать его Засоня.

— Звучит подходяще. — Он огляделся. — А где Эдит?

Кэрри объяснила, потом осведомилась, как прошел его день, преисполненная благодарности, что Уилл будто не видит больше ее зареванных глаз и красного носа. Лучше всего сейчас приготовить два стакана холодного чая, для Уилла и для себя. Ее поразила мысль: а ведь точно так же делала сестра, когда Брет вечерами возвращался домой из редакции своей газеты. Такого же рода заботу она сама проявляла бы к Роберту... На этой мысли она и запнулась. Правда, хватит! Пора прекратить, нечего пережевывать свою потерю, Уилл прав. Настало время выкарабкиваться из жалости к себе, раз уж она в нее впала, и чем раньше, тем лучше. Надо заняться своей жизнью, обдумать будущее. И она рассказала Уиллу о своем звонке Джинни.

— На уик-энд сестра собирается привезти сюда кое-какие мои вещи и мою машину. Я сообщила ей новость о Джейкобе и Ариане. — Кэрри взглянула на часы. — Прошло полчаса. По моим подсчетам, сейчас о них знает уже весь Уэбстер.

— Тогда с минуты на минуту надо ждать звонков от братьев. И лучше я позвоню маме и сестрам в Виргинию раньше, чем это сделают другие. — И он тут же набрал номер. Новость вызвала такой же отклик, как и у Джинни. Миссис Кэлхаун пообещала приехать в самое ближайшее время и посмотреть на своих самых младших внуков. Закончив разговор с матерью, Уилл поднял оба детских загончика и понес в гостиную, а Кэрри шла за ним с двумя стаканами. Он поставил загончики со спящими детьми на пол перед софой, сел и испустил долгий вздох облегчения.

Кэрри вручила ему стакан и тут же выдала то, что держала на уме весь день:

— Уилл, ты сказал, что вечером мы поговорим о моей работе.

— Ты настойчивая, а? — вскинул он бровь.

— Мне и надо быть такой. Я должна справиться... с разными делами, наметить планы.

— Почему такая спешка? — Он положил ноги на мягкую кожу кофейного столика и расслабился.

Кэрри села рядом и поджала под себя одно колено.

— Я оставила агентство в Гринвилле, потому что Роберт пообещал, что я буду работать с ним в мебельных магазинах — заниматься рекламой и связями с общественностью.