Единственное, что нарушало ранее сложившийся порядок вещей, было постоянное присутствие Алекса. Он распрощался с Леонсией (она, оказывается, уже год как была его официальной девушкой) и повсюду ходил за мной. Причем факт моего преследования всячески отрицал. Я поздно завтракаю — и он проспал, я гуляю в саду — ему тоже приспичивает понюхать цветочки поблизости, мы с Катей завернули в магазин женского белья — и ему срочно нужно купить подарок для сестры! К концу недели я уже в туалете начала оглядываться, а не стоит ли за спиной Алекс?

Кстати, телохранителя подруге подобрали другого. Довольно мрачный тип, на мой взгляд. И к обязанностям относился с прохладцей, часто оставляя нас одних, чему мы однако только радовались. В замке мы чувствовали себя в полной безопасности. В городе же он всегда нас сопровождал.

Чем ближе была дата свадьбы, тем более нервной становилась подружка, и это ее беспокойство, должно быть, воздушно-капельным путем передалось и мне. В последние дни перед бракосочетанием неожиданно появилось дурное предчувствие и не оставляло меня ни на минуту. Я старалась не показывать виду, но по сторонам смотрела внимательнее обычного. В ночь перед церемонией тревога настолько усилилась, что я никак не могла сомкнуть глаз. Мысли, как бешеные белки, скакали с одной темы на другую, и, как это обычно бывает, сфокусировались на Алексе. Его постоянное навязчивое присутствие в моей жизни никак не давало мне перейти из режима «дурочка влюбленная обыкновенная» к своему привычному состоянию. Меня мучил вопрос, почему он не оставил меня в покое. Мало того, что я должна была вернуться домой через считанные дни, так ведь и чувств он ко мне особых не испытывал. То, что я по неопытности приняла за любовь, для него, вероятно, было лишь мимолетной вспышкой страсти, не больше. И только хмурые многообещающие взгляды Алекса на мужчин, пытавшихся со мной флиртовать, выбивались из общей картины. Но и им я придумала логичное объяснение: все манли страшные собственники, поэтому после совместно проведенной ночи он подсознательно считает меня своей, а своим делиться никто не любит.

Когда от постоянного переворачивания начали болеть бока, я села на кровати, обняв подушку. На душе было тошно. Я ведь не увижу их больше. Ни Катьки, ни ребят, ни… Алекса. А мы с ним так по-человечески и не поговорили. И завтра вряд ли удастся. А что если…? Нет. Я не пойду к нему сейчас!

Я встала и начала мерить шагами комнату. Замерзла и натянула на себя халат. Сумасшедшая идея выяснения отношений в час ночи с каждой минутой манила все больше. В конце концов, я всю жизнь была хорошей девочкой, можно один раз позволить себе нарушить правила?! Послав свое благоразумие куда подальше, я вышла в коридор. Уже дойдя до середины, поняла, что не знаю, где его комната. Но это меня не остановило. Я дергала ручки пустовавших раньше апартаментов, их здесь запирали. На четвертой двери мне улыбнулась удача. Она оказалась открыта. Уже потянув за ручку, я замерла в нерешительности. Запоздало подумалось, что он может спать, или, что еще хуже, не один. Но отступать, когда оставалось сделать всего один шаг, я не стала, решительно войдя в комнату.

Прием оказался неожиданно горячим. Это мягко говоря. Не успела я переступить порог, как мне тут же скрутили руки за спиной, прижав лицом к стене, но быстро отпустили, стоило мне прошипеть:

— Пусти!

— Маша? — и море удивления в голосе.

— Да я это! Я! — Алекс в одних плавках огорошено хлопал глазами, рассматривая меня, как туристы восьмое чудо света. Потом немного отошел от потрясения и сказал:

— Что-то случилось? — я отрицательно качнула головой, и манли расслабился, — Вот так сюрприз! — по его лицу медленно расплылась припохабнейшая улыбка. Обругав свой порыв последними словами, а себя — законченной идиоткой, я промямлила:

— Это не то, что ты подумал!

— Да ну? — в его глазах черти отплясывали румбу.

— Ну да. Я просто хотела поговорить, — сказала и сама не поверила — настолько неправдоподобно это прозвучало. Брюнет тоже выглядел не особо убежденным, но сделал приглашающий продолжать жест.

— Я скоро возвращаюсь домой, — глаза стоящего напротив манли потухли, — Не хорошо расставаться вот так, чуть ли не врагами.

— Я никогда не считал тебя своим врагом, — серьезно произнес парень. С него будто слетела маска беспечного весельчака, открыв лицо совсем другого человека.

— Но и другом тоже, — невесело парировала я.

Манли невесело ухмыльнулся, отрицательно помотав головой.

— Мне не нужна твоя дружба, — у меня против воли поникли плечи, — мне нужна сама ты. Вся. Без остатка.

Жаркий взгляд Алекса застал меня врасплох, ноги будто приросли к месту, а во рту пересохло. Когда же он ласково провел по моему лицу ладонью, по телу и вовсе пробежала сладостная дрожь. Гормоны совершенно вышли из-под контроля, требуя продолжения банкета. Как кролик на удава, я неотрывно смотрела в глубокие зеленые глаза любимого манли, склонявшегося все ближе. Мысли — предатели — испарились все кроме одной: «Последняя ночь. У нас последняя ночь!». Видимо он думал о том же, потому что не дал мне и шанса пойти на попятную, закружил в вихре страсти и нежности. Он подарил мне такое наслаждение, о котором я и мечтать не смела. Не было стыдливости первого раза и крови на простынях, лишь несвязный шепот и бешеный стук наших бившихся в унисон сердец. И когда, насытившись друг другом, мы в обнимку засыпали, я, слушая его размеренное дыхание, тихо прошептала: «Я люблю тебя».

Сутки назад

На смятых простынях отдыхали после страстных ласк двое любовников. Мужчина блаженно закрыл глаза, женщина же с трудом удерживала на лице восторженную маску. Леонсию порядком раздражала необходимость ложиться под этого озабоченного дурака, но он был ей нужен. Питэр состоял в отряде сопровождения будущей принцессы, а значит не вызовет у нее подозрений.

Томно потянувшись, манлийка положила блондинистую голову на грудь мага. Тот в ответ по-хозяйски обнял ее за талию, ближе прижимая к себе. Леонсия притворно тяжело вздохнула, изобразив на лице глубокую печаль. Ждать результата этого маленького представления ей не пришлось. Нахмурившийся Питэр тут же спросил:

— Что случилось, моя сладкая? Тебе не понравилось?

— Что ты, дорогой! Ты был великолепен, просто мне завтра предстоит выполнить одно неприятное поручение, вот я и загрустила, — девушка помолчала немного, а потом мечтательно добавила, — Вот если бы кто-нибудь смог избавить меня от него… Я бы наверное прыгала от счастья до потолка! А уж как отблагодарила бы…

Рыбка клюнула на наживку. Манли сразу оживился.

— А в чем оно заключается? Может, я могу чем-то помочь?

— О пустяки! Мне поручили сопроводить Екатерину в храм Небесной девы, чтобы она смогла очистить свой разум и душу перед таким важным событием, как свадьба, — мужчина одобрительно закивал, — Но ты же знаешь, как она ко мне относится! Так не хочется терпеть ее постоянные придирки. Даже не знаю, чем я могла ее так рассердить. Я же ей ничего не сделала! — тщательно выверенная доза праведного гнева и слез в голосе сделали свое дело. После недолгого раздумья Питэр предложил: