— Уберите тело, — попросил Михаил. — Не могу смотреть.

— Какая тебе теперь разница? — спросил босс. — Скоро ты ляжешь рядом, превратишься в такого же жмурика. Тихого и безмолвного.

— Уберите, прошу… Все, что угодно, только не это. Убивайте сразу, не томите…

Бандит пожал плечами.

— Как скажешь. В конце концов, это последняя просьба приговоренного. Вот только сигарету и водки мы тебе не дадим, обойдешься. И священника не пригласим — это у нас не принято. Унесите труп, ребятки.

Парни подхватили тело и вынесли его из комнаты. Даже не вынесли, а выволокли, словно мешок с мукой.

— Спасибо, — произнес Михаил. — Что-то человеческое в вас еще осталось, спасибо…

— Не за что, — произнес босс, слегка покачивая головой. — Так ты готов встретиться со Всевышним?

— Готов…

— Вот и хорошо.

Он сделал едва заметный знак, к Михаилу сзади подошел веснушчатый бандит и накинул ему на горло белесую проволоку…

В кабинет подполковника постучали.

— Разрешите, Сергей Владимирович?

Тот, к кому обращались, сидел за старомодным письменным столом. Это был высокий человек с гладко зачесанными назад волосами и ямочкой на подбородке. Сергей Владимирович носил черный шерстяной костюм, белоснежную рубашку и темно-синий, в черную полоску, галстук.

— Заходи. Есть новости?

Вошедший был в форме майора, в противоположность своему начальнику он был коренаст, с заметным брюшком. Лицо неприметное, как у агентов КГБ в лучшие контрразведывательные времена.

— Очень плохие… Прямо скажу, хуже некуда, Сергей Владимирович, — горестно произнес майор.

— Конкретней нельзя, Николай Иванович? У нас когда-нибудь были хорошие новости, кроме тех, что сообщают о получении денежного довольствия?

— Только что получили информацию… Нашли два тела и опознали Мишу Лебедева и Костю Зеленкина.

Подполковник поднялся из-за стола.

— Где они сейчас?

— В судмедэкспертизе.

— А нашли их где?

— В посадках за городом.

Сергей Владимирович покачал головой.

— Вот дьявол… Немедленно собери всех, кто занимался делом Дергунова. Немедленно, слышишь? Срочное совещание отдела.

— Есть.

Майор повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Сергей Владимирович схватил со стола пачку «Примы», вытащил из нее сигарету и стал разминать ее большим и указательным пальцами, задумавшись. Над создавшимся положением стоило поразмыслить, слишком часто стали погибать сотрудники ФСБ, будто участвовали в активных военных действиях.

— Черт… — пробормотал он, обнаружив, что половина табака из сигареты высыпалась на стол. Пришлось бросить испорченную и взять другую сигарету.

В кабинет входили офицеры. Они старались не поднимать глаз, будто сделали что-то постыдное и теперь ждали осуждения со стороны.

— Разрешите, товарищ подполковник?.. — звучало еле слышно, будто шелест бумаги.

— Заходите и садитесь, не задерживайте, — буркнул Сергей Владимирович. Ох, и пакостно было сейчас у него на душе.

У подполковника собрались пятеро офицеров. Двое из них носили майорские погоны, двое были в чине капитана и один — старший лейтенант.

— Вот такие дела, ребята… — произнес подполковник. — Миша Лебедев и Костя Зеленкин… Слышали?..

— Мы в курсе, Сергей Владимирович. Беда большая…

— Родным сообщили?

— Родителям Зеленкина уже сказали. Про Мишу Лебедева сообщить не смогли: Ирина, его жена, в роддоме, прямо не знаем, как быть.

— М-да…

Все, кто находился в кабинете, прятали друг от друга глаза.

— Операция сорвалась. И уже не в первый раз, скажу я вам. Толку от нашей работы, товарищи, никакой. Даже не знаю, как оправдываться перед вышестоящим начальством. Боюсь, что это мои последние дни в ФСБ, выгонят с позором, да еще и без пенсии. Весь отдел разгонят, как пить дать.

— Это же дело рук Дергунова! — воскликнул капитан, худощавый человек с густыми черными бровями, сросшимися у переносицы. — Мы об этом знаем, можно же предпринять что-нибудь?!

— И что дальше, товарищ Кулдашин? — вызывающе спросил майор, которого подполковник назвал Николаем Ивановичем. — Знать-то мы об этом знаем, а доказать мы этого все равно не сможем, как всегда! Этот гад что хочет, то и делает, а мы ничего не можем предпринять. У него всегда непробиваемое алиби, никогда нет никаких доказательств его причастности к совершенному преступлению. Если надо, он подставит кого-нибудь, чтобы отвести от себя любое подозрение. Это очень серьезный противник, которого мы никак не сможем свалить.