Антип выпряг двух коней. Общими усилиями сдвинули кентавра с места. На суше он оказался еще крупнее, чем выглядел издалека.

– Ноги держите! Антип, а ну навались, задние копыта вяжите!

– Да на кой он нам, ваша святость?

– Вот и я думаю – на кой он нам? – Варвара откинула со взмокшего лба волосы, с трудом перевела дыхание и нехорошо посмотрела на Коваля. – Слышь, Кузнец, это ведь ты придумал, что его спасать надобно? Вот теперича как его отсюда вынать?

Кентавр часто вздыхал, на его изодранный бок в три слоя садились комары.

– Вынуть-то не труды… – Бродяга обошел лежащего гиганта, с трудом вытаскивая ноги из хлюпающей грязи. – Вынуть-то не труды, Варенька. Тут беда другая… Н-да, услужил ты нам, Кузнец. Однако ж все что ни делается, как говорится… Хоть ведаешь, кого к зеркалу повезем? Ведь это удача, да, Варвара, что мы со шкурками? Это китоврас.

– Китоврас? – Артур покатал слово на языке. Чем-то знакомым отдавало, надежно забытым, исконным, земляным. – Это вроде как сказочный персонаж?

– Сам ты – персонаж, – Бродяга осторожно потянулся к медальону, но взять в руки свастику не отважился. Кентавр внезапно дернулся, скинул Антипа и едва не зашиб связанными ногами Бубу. Зрачки его закатились, мутные голубые бельма вращались в глазницах, с разбитых губ доносились нечленораздельные звуки.

К счастью, Варвара надежно перетянула передние когтистые лапы.

– Я же не зря цыганочку-то вспомнил, – покачал головой Бродяга. Артуру вдруг показалось, что тот еще больше сморщился и на глазах усох. – Не зря, н-да… Что с ентой чудой дальше будет, мне неведомо, да только уж больно все в один клубочек вяжется. Китоврас-то, по языческим ишо сказаниям, штука известная. А крест на грудях… Для этакой штуки зеркало надобно. Я как чуял, что придется с маршрута слазить. Ребята, грузим это дело на машину, втянем как-нибудь. Лука, попоной прикроешь, ранки мы ему присыпем. Варварушка, свернем на большак и налево. Не направо, слышь?

– Куды это? – поразился Антип. – Хозяин, к югу-то, тогось… Охотнички вроде нанос встретили. А как на прииск, не ровён час, выскочим?

– К Повару Хо поедем, к китайцу, – твердо заявила Варвара. – Шкуры на семена сменяем, помоемся… – Она бросила на Коваля темный загадочный взгляд.

– Теперь ничего не поделаешь, – согласился мортус. – Только у Повара большое зеркало имеется. А сдается мне, наш китоврас как раз в зеркале нуждается… А нам это чудо нельзя теперь бросить, раз уж впряглись. Не ровен час, старший за ним пожалует. Эхе-хе, удружил ты нам, Кузнец…

Антип и Лука шустро соорудили носилки, завели под скользкое туловище полкана заостренные колья, перевернули беглеца на брезент. Артуру пришлось рубить кусты до самой бетонки, затем еще добрых полчаса мучились, пока впихнули раненого на платформу и накрепко привязали.

Дышал кентавр редко, со всхлипами, но оба сердца бились ровно. Скорее всего, юноша отключился от большой потери крови или от болевого шока. Когда закутывали его в попону, выяснилось, что задняя нога у беглеца сломана.

– Антипушка, трогай помаленьку, – скомандовал наконец Бродяга.

На капоте грузовика сохли три дюжины заячьих шкур. Бетонная дорога после избиения заячьей стаи походила на двор скотобойни.

– Бродяга, ты объяснишь внятно, зачем нам зеркало и кто такой Повар Хо? – опомнился президент, когда впереди замаячил выезд на трехрядное шоссе.

– Повар Хо – колдун, держит постоялый двор и харчевню знатную. Живет особняком… – не слишком охотно объяснил старец. – К нему и Гоминьдан на постой приходил, и мандарины со своими бандами, и с шаманами он дружбу водит. Четыре дороги хранит, и барахлишко можно у Повара Хо оставить, вечно сохранит, не тронет. И его никто его не трогает, Повара из Сычуани, так уж повелося. Варварушка, вон, та его обходит…

– Мне отец зарекал с Поваром дружбу водить, – Варвара на ходу распахнула дверцу, трижды сплюнула. – Однако ж раза три ночевали у него, харчевня богатая и семена опять же, ага.

– Да на кой нам столько семян, Варенька? – засмеялся мортус. – Может, лучше патронов?

– Ты, старый, двадцать лет в тайгу не вылазишь, так чего болтаешь? – беззлобно отмахнулась атаманша. – Сидишь на печи, так и не спорь. Семена последний год нужнее патронов, ага. Я ваще обалдела, когда услыхала, что вы без семян поперлись, ага.

– Так я, это… – смутился Бродяга. – Я мнил, севернее пойдем, по старому тракту. Чтоб никакой нечисти наверняка не встретить:

– Я ж говорю – двадцать лет на печи сидишь. Тут, вон, на Илью, парни лешачий хоровод видали, так аж за хребтом. Какой те северный тракт?

– А чем за еду платите, раз денег в Чите не водится? – очнулся Коваль.

– В тайге валюты полно, – туманно ответил старец. – И самородки годны, и каменья, и шкурки идут. Был бы товар, деньга найдется.

– Так он один в тайге живет? – поразился Артур. – Никого не боится?