Шрифт:
Десятый день до календ – рыночный день; следовательно, собрания не проводятся. Собрание состоится 8 ноября.
8 ноября в девятом часу ночи Милон уже был на своем посту.
Впрочем, Клодий уже потерянный человек: его прихожая почти пуста; старый фонарь освещает лишь нескольких оборванцев в отрепьях.
Комиции не состоятся; по крайней мере, они не состоятся, пока Клодий не будет привлечен Милоном к суду.
Если Клодий попадется Милону на улице, Клодий покойник. Цицерон предупреждает об этом Аттика.
– Si se inter viam obtulerit, occisum iri ab ipso Milone video.
Все это кончилось, по крайней мере, в тот раз, жестокими коликами у Цицерона, которые продолжались десять дней и которые он отнес на счет грибов и брюссельской капусты, отведанных им на пиру у Лентула!
Глава 32
Мы уже сказали, что Помпей отсутствовал, так как отправился закупать продовольствие для Рима. Он сам побывал на Сицилии, Сардинии и в Африке, и сделал там весьма значительные закупки.
Когда он уже собирался выйти в море, чтобы доставить их в Рим, поднялся сильный ветер. Все воспротивились отплытию Помпея; но он первым взошел на корабль, велел поднять паруса и сказал:
– Необходимо, чтобы я отплыл; и нет никакой необходимости, чтобы я остался жив.
Помпей еще переживал свое счастливое время; история еще помнит, что он говорит. Но близится Фарсал, и скоро она забудет его слова, и сохранит те, что скажет Цезарь.
Некоторое время назад Помпей покидал Рим по другому поводу.
После того, как он воевал в течение весны, лета и осени, после того, как дожди размыли дороги, снег завалил проходы в горах, а реки покрылись льдом и перестали быть судоходными, Цезарь прибыл в Луку, чтобы держать там совет.
Держать совет, так это называлось тогда.
В Риме о нем говорили, называя все новые и новые имена его побед. Пока его соперники мельчали в перекрестных стычках, он, подобно новому Адамостору, вырастал на горизонте. [48]
48
Адамастор = Неукротимый – имя гиганта, упомянутого Сидуаном Аполлинером (Carmina, XV, 20). Камоэнс делает его персонажем Лузиады, 1572 (V, строфы 39–60), где он воплощает собой мыс Доброй Надежды, встающий на пути у Васко да Гамы.
Все хоть сколько-нибудь известные люди из Рима и из провинции собирались в Луку; среди них был Аппий, правитель Сардинии; Непот, проконсул Испании, и другие. Зимой 699 года в Луке собралось сто двадцать ликторов с фасциями и более двухсот сенаторов.
Красс и Помпей тоже прибыли на совещание. Связи триумвирата несколько ослабли; на этой встрече они должны были вновь укрепиться. Именно здесь было решено, что Цезарь еще на пять лет сохранит за собой должность проконсула Галлии, что Помпей и Красс добьются назначения их консулами, и что заодно Красс и Помпей получат в управление провинцию, чтобы держать в своих руках все войска Республики.
Для успешного избрания Помпея и Красса Цезарь разослал письма всем своим друзьям в Риме. Ему пришлось дать отпуск огромному числу своих солдат, чтобы они могли проголосовать на комициях.
Эти планы были предусмотрены на 699 год от основания Рима – пятидесятый год до Рождества Христова. Год 698 обошелся без значительных событий.
Клодий был полностью укрощен. Конечно, он еще вышибал то там, то сям двери, поджигал кое-какие дома, крушил ребра направо и налево; но при этом он походил скорее на бульдога в наморднике, который вынужден позволять левретке и болонке моего друга Жадена есть из своей миски. [49]
49
Жаден, Луи-Годфруа (1805–1882), художник, писавший охотничьи сцены, натюрморты и пейзажи (Амьен, Компьень, Дюнкерк, Страсбург).
Цицерону так понравилось есть из миски Клодия, что однажды он, пользуясь его отсутствием, явился на Капитолий и разбил доски, на которых были записаны деяния времен его трибуната. Клодий тут же прибежал, и стал кричать о беззаконии. – Бывают такие воры, которые громче всех кричат «держи вора!», когда их хватают за шиворот.
Цицерон ответил одной из своих обычных дилемм.
– Исходя из того, что Клодий – патриций, он не мог быть народным трибуном; раз он не мог быть народным трибуном, значит, записи о его трибунате недействительны; а раз записи о его трибунате недействительны, значит, каждому позволено их уничтожить.
Но через это уничтожение Цицерон неожиданно для себя поссорился с Катоном. На этих досках были записи о деятельности Катона в Византии и на Кипре; а Катон очень дорожил тем, чтобы память об этих его трудах на благо отечества сохранилась. Чем закончилась эта ссора? К сожалению, Цицерон не написал об этом в своих письмах, а Плутарх на этот счет очень немногословен:
«Тем самым Цицерон нанес Катону удар, ответа на который не последовало, но который, однако, сильно охладил их дружбу».
Итак, весь этот год прошел ни так, ни сяк, в разных мелких дрязгах.