Как удивительно устроена человеческая психика, часто закрывающая от нас то, что потом кажется очевидным. Мой друг сделал все, чтобы разоблачить себя. Возможно, он хотел, чтобы его остановили. Боже мой, он же совсем не похож на алкоголика. Бедняга не мог сказать прямо, а когда моя тупость стала очевидной, он отвел меня к Кривому, чтобы тот рассказал мне открытым текстом. С такими невеселыми мыслями я вернулся в номер, где меня поджидал Тимур.

— Что сказал Кривой? — спросил он.

— Нес чушь, что стал ангелом смерти и погубил всех, кто имел отношение к его процессу.

— Это интересно, они действительно умерли. Ночью даже секретаршу суда убили.

— Ночью? — удивился я. — Он про нее рассказывал утром.

— Что? — встрепенулся Тимур.

— Ее изнасиловали и задушили, а платье было забрызгано спермой.

— Ну и дела! — удивился Тимур. — Он что, ясновидящий?

— Или у него есть сообщник.

— В психушке? Ты что-то разнюхал?

— Тебе не кажется, что Марк ведет себя странно в последнее время?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Откуда Кривой мог получить информацию об убийствах? Может быть, из первых рук?

— Ты что, совсем рехнулся? Зря он тебя там не оставил.

— Марк чуть не задушил меня в юности и еще кончил при этом.

— А ты в детстве кошек не вешал? В штанишки не гадил?

— Да пошел ты! — возмутился я.

— Подожди, — сказал Тимур, — он же все время с тобой пьянствовал.

— В том-то и дело, что я его почти всю ночь не видел.

— А сам ты, где был?

— Ходил, смотрел, — неуверенно ответил я.

— Значит, и у тебя нет алиби, — задумался Тимур. — Ладно, разберемся. Ты не возражаешь, если я у тебя немного посплю.

— Давай поспим, — согласился я, хотя не был уверен, что смогу заснуть после двух бессонных ночей, — только найди Марка.

— Уже ищут, — сказал Тимур и захрапел, повернувшись к стенке.

Засыпая, я подумал, что в поисках чужой головы можно легко потерять свою голову. Эта мысль показалось очень забавной, поскольку я представил обмен голов вместо обмена душ. Гаденько хихикая, я заснул, весьма довольный своим остроумием и ехидством. На душе было легко, словно голова уже потеряна, или наоборот, найдена — та отрезанная, почерневшая с полузакрытыми закатившимися глазами, которую я никогда не видел.

Мне снились синие зубчатые горы, подпирающие тяжелое предвечернее небо. Отчетливо возникло чувство одиночества в огромном пустынном мире. Нечто неуловимое подсказывало, что горы принадлежат иной реальности, хотя Гималаи или ландшафт Мертвого моря выглядят еще более неземными. Как часто бывает во сне, чужой мир казался родным, а свой — чужим и враждебным. Возможно, это верное ощущение.

Я бесшумно скользил среди бледных кувшинок по горному озеру на небольшой узконосой лодке. Неожиданно упал плотный лиловый туман. В небольшом видимом пространстве плавали затопленные бревна и человеческие тела. Один утопленник резко поднял лысую желтую голову, схватил борт длинными искривленными пальцами и начал поворачивать лодку в воду. Однако я удержал равновесие силой взгляда, а потом ударил веслом по желтой голове, ощутив в руке твердость удара.

Я уже не спал, но еще не проснулся, поэтому мыслил довольно причудливо. Возможно, во время сна нас используют неведомые существа, чтобы переходить из одной реальности в другую. Представьте дырку в виде спящего человека. Пролезет блажной ангел, сплюнет по дороге — и возникнут синие горы. А затем бес просунет ногу с копытом, а с нее слетит пыль в виде чувства одиночества. Я не хотел просыпаться из-за щемящей тревоги, а может быть, кто-то снова пролез в мою спящую душу.

Неожиданно я полетел, разбежавшись под откос с высокой горы. Сначала тяжело и медленно, пытаясь нелепо взмахивать руками, а потом намного увереннее. Оказалось, что меня удерживает в воздухе не мускульная сила, а чувство необыкновенной легкости, возникшее внизу живота. Я довольно быстро научился управлять невесомым телом, поэтому мне быстро надоели кувыркания в воздухе, словно избавление от земного тяготения было самым обычным делом.

Я начал подниматься вертикально вверх, пока не почувствовал некоторую усталость. Немного побыв в неподвижности, я с силой устремился вниз. В уши ворвался оглушительно ревущий ветер, оборвавший нить сновидений, что позволило осмыслить происходящее. Я вспомнил, что часто летал в детстве. К сожалению, все полеты заканчивались падением. Мудрый детский ум, не различающий противоположные реальности, всегда приходил к одному заключению: «Какое счастье, что я упал на кровать!». Сейчас я не собирался падать, тем более на чью-то кровать. Что там делать с невесомым телом?