В своей победе, как он однажды признался Раисе, он не сомневался. Сам был выдвиженцем из Боровска и о фамилии Рогачевых в городе был наслышан едва ли не каждый второй, кроме того, что было весомым привеском к первому, его имя было на слуху по всему краю, и боровчане даже не имели права сомневаться в том, что столь влиятельный в краевой администрации земляк не положит всего себя на возрождение вконец обнищавшей экономики района.

Расчет оказался правильным, и победивший на выборах Рогачев занял свою собственную нишу в экономике края.

Они продолжали встречаться, когда Рогачев прилетал в Хабаровск, однако ему этого было явно мало, и как только представилась достойная возможность перетащить ее, Раису, вместе с Полуниным в Боровск, Рогачев тут же проделал этот финт. Она – главный, но самое важное, безупречно-надежный главбух «Алтынлеса», а Полунин… Олег – генеральный директор развивающейся российско-китайской компании, которая обещала перерасти в нечто большее и возможности которой были неисчерпаемы.

Все вроде бы складывалось нормально, однако Раиса Борисовна нет-нет да и задумывалась о том, что же на самом деле руководило Рогачевым, когда он практически вынудил ее Полунина согласиться переехать в Боровск. Пусть даже на несколько лет, а не на всю жизнь. Его любовь к ней или что-то иное?

И чем больше она задумывалась над этим, чем больше анализировала те решения, которые принимал Рогачев, тем лучше понимала, что Полунин был идеальной пешкой на должности генерального директора «Алтынлеса», случись вдруг с детищем Рогачева непредвиденный серьезный облом. И даже временные запои Полунина были ему на руку, в то время как он имел под рукой и любовницу, и верного главбуха, которая в любой момент сможет свести дебит с кредитом, тем самым спрятав от постороннего глаза и от налоговиков полукриминальные и откровенно криминальные концы.

Как всякий опытный кукловод, глава администрации Боровского района оставался в тени, а под уголовную статью залетал бы генеральный директор «Алтынлеса», который не смог бы что-либо доказать. Алкоголик, он и в Африке алкоголик, и веры ему нет нигде.

Думала ли она о возможных последствиях подобного краха? Задумывалась. Но только с одной стороны. Не отразится ли это на судьбах и благосостоянии ее детей? Впрочем, сын за отца не ответчик. Тем более дочь.

Догадывался ли об истинной ценности своей личности сам Полунин? Порой ей казалось, что Олег все прекрасно понимает и берется за стакан с водкой только оттого, чтобы спрятаться от самого себя и не думать о худшем. Правда, она не знала, догадывается ли он о ее связи с Рогачевым. Впрочем, возможно, и подозревает что-то…

Сейчас ее волновало другое. В рогачевской администрации уже бродил слушок, что «хозяин» положил глаз на восемнадцатилетнюю Людочку, которая отвечает ему томной взаимностью. Когда с ней поделились этим «секретом», Раиса Борисовна поначалу восприняла это как откровенный навет, мол завидуют ее тайному счастью, оттого и распускают этот слушок. Однако проанализировав поведение Рогачева во время их последних встреч, пришла к выводу, что дыма без огня не бывает. Не тем стал ее Никитушка, не тем. Уже и ласки не те…

Она сидела на теплой ступеньке дома, смотрела в бездонное звездное небо, и ей выть хотелось оттого, что она не просто живет раздвоенной жизнью, прячась от людей и мужа, но может остаться на бобах, брошенной любовницей, случись вдруг, что все разговоры насчет секретарши – чистой воды правда.

Рогачев умел добиваться своего, и тогда она будет лишней.

С наступлением лета на охранно-разыскное агентство «Глория» свалился неподъемный объем работы, где каждое дело считалось едва ли не архиважным. Все сотрудники были в разгоне, и Александру Борисовичу Турецкому ничего не оставалось делать, как самому посетить убойный отдел МУРа, где ему никогда не отказывали в оперативной информации. А тут о помощи просил сам Грязнов, бывший начальник того же Бойцова. И когда Александр Борисович позвонил ему с «нижайшей просьбой принять бывшего следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры России», полковник только хмыкнул на это да еще пробормотал нарочито грубоватым тоном:

– Будете и впредь выпендриваться, господин генеральный следователь, откажусь пить с вами водку.

– Позвольте заметить – бывший следователь, – хмыкнул Турецкий.

– Не имеет значения. Лично я не знаю такого следака, который отказался бы от «кристалловской».

– Ладно, полковник, не бурчи, – успокоил Бойцова Турецкий. – «Кристалловскую» так «кристалловскую», но лично я предпочитаю коньяк.

– Надеюсь, армянский?

– Считай, что угадал.

– Годится, – согласился с Турецким начальник убойного отдела и тут же перешел к делу: – Мне уже Грязнов звонил дважды. Так что все, что касается вашего Ходуса, моими операми уже подготовлено, и можешь ознакомиться в любое время. Но предупреждаю сразу. Это – «глухарь». И не заказное убийство, как настаивает Вячеслав Иванович, а обыкновенное ограбление с мокрухой.

– И все-таки когда лучше подъехать?

– Да хоть сейчас. А если ты еще не обедал, то и перекусим.

Бойцов не лукавил, когда предупреждал, что фактического материала по Ходусу – с гулькин нос. Только и всего, что описания трупа и места, где был убит и ограблен коммерческий директор зверопромхоза «Пятигорье». Ни орудия убийства, ни дополнительных следов, которые могли бы вывести на преступника или преступников, найдено не было. Хотя, если верить заключению судебно-медицинской экспертизы, Ходус умер практически мгновенно от удара свинцовым кастетом по темечку. Судя по тому, насколько профессионально был поставлен удар, убийца не был новичком в своем ремесле.