— Что это? — не понимала Анна.

— Собаки, — процедил Олег, — как-то они рано одичали. Или чувствуют что-то? Вот почему оружие надо.

— Но они же на нас не напали?

— Может, хочешь выйти?

Анна испуганно промолчала.

— Надо было карабин из дома взять… Дурак, — отругал сам себя Никонов.

Собаки между тем, потолкавшись у закрытых дверей, так же неожиданно ринулись дальше по улице.

— Так и дикие звери могут прийти в город? — осенило вдруг Анну.

— Кто ж его знает… Давай-ка быстро, тут пару кварталов до ГРОВД осталось.

— Мне в тапочках бегать неудобно…

— Тьфу! — только сейчас вспомнил Олег, посмотрев на ноги спутницы. — Ну… как сможем.

— А если они вернутся?

— Если — не из нашей песни, — вспомнил армейскую прибаутку Никонов.

До ГРОВД они перемещались быстрым шагом — от подъезда к подъезду. Олег посматривал на мёртвые окна, надеясь различить там признаки жизни.

— Интересно, сколько нас здесь… осталось?.. Почему и для чего? Возможно, кто-то просто спит и даже не подозревает, что с миром что-то не так.

— Весёлое будет утро, — представила Анна.

Будка дежурного была вызывающе пуста.

Олег на всякий случай поднял трубки всех телефонов. Зуммера не было. Никонов со знанием дела стал всматриваться в плакаты на стенах.

— Темнотища. У них-то точно должно быть автономное питание.

— Что мы ищем?

— План эвакуации. Пожарный. По нему можно догадаться, где может быть оружейная комната.

— Да он обычно ближе к лестнице.

— Откуда такие познания?

— В больнице, в милиции, в администрациях всяких, везде, где приходится тупо сидеть и ждать, иногда ничего не остаётся, как бродить вдоль коридора или изучать план эвакуации…

— А ведь точно, — улыбнулся Олег.

В оружейной горел-таки дежурный свет, поэтому первое, что бросилось в глаза, — два старых навесных замка на сомкнутых арматурных дверях.

— Допотопно… — оценил Никонов. — Но желательно иметь ключи. Ань, я пока осмотрюсь, поднимись в дежурку, там где-нибудь — на стене, в столе — должна быть доска с ключами. Не поймёшь, что к чему, тащи всё сюда… Хорошо, что ещё здесь не закрыто, — он кивнул на мощную дверь, обитую металлом, которая вела в своеобразный предбанник, где они и стояли.

Аня послушно отправилась наверх. Но уже в коридоре без уверенного в себе Никонова почувствовала себя неуютно, если не сказать — жутко. Сама того не замечая, старалась не шаркать тапочками, словно какие-либо звуки могли вызвать из мрака монстров и чудовищ.

Ключницу нашла быстро и, как и предполагал Олег, не смогла в темноте разобрать надписи на бирках, просто свалила их в пустую пластиковую урну, что стояла рядом со столом дежурного.

— Моя милиция меня бережёт, сначала посадит, потом стережёт, — продекламировала всплывшую в памяти «народную мудрость».

Сказала, опять же, для того, чтобы отогнать собственный страх. И когда уже выходила, угловым зрением увидела за стеклянной входной дверью человеческий силуэт. Увидела и остолбенела от пронзившего до самых пяток ужаса. Как кролик под взглядом удава, не могла сдвинуться с места. По мере того как силуэт человека приобретал знакомые очертания, мистический трепет усиливался, и в конце концов Аня стала дрожать всем телом.

— Саша? Ефремов?.. — позвала-спросила она.

Фигура юноши за стеклом молчала. Она светилась изнутри мертвенно-серым светом, как и всё пространство на улице. Тот, кого она назвала Сашей, стоял за стеклом, не предпринимая никаких действий, и просто смотрел на неё. А может, и сквозь неё, потому что во взгляде не было никаких эмоций. Десятки фильмов ужасов, просмотренные в часы досуга, показались Ане в этот момент жалкой насмешкой.

— Саша… — ещё раз, но уже уверенно сказала она. — Что же это?

И стала медленно отступать в коридор, не в силах отвести взгляд от пронизывающих её глаз. Когда на плечи ей предупредительно и даже нежно легли руки Олега, который не удержался и пошёл следом, она истошно закричала.

— Это я, — пытался успокоить её Никонов, — я, смотри же, это я!

Вопль Ани точно клинок резал пустые коридоры, и Олег сначала вынужден был закрыть ладонями уши, а потом что есть мочи закричать навстречу:

— Ти-хо-о-о-о! — и только этот встречный крик, рывок воздуха — почти рот в рот — заставил её замолчать.

Но дрожать она при этом не перестала. Не дрожать даже, а содрогаться всем телом.

— Что случилось? — спросил Олег, сжимая её плечи.

— А? — она сама пыталась понять. — Там одноклассник.

— Ну и что? Где?

— Там, на улице, он смотрит на меня.

— Ну и пусть смотрит! Щас, разберёмся…

— Он умер.

— Как умер?

— Давно, в десятом классе. Он меня любил. А потом умер.