Полифония, гармония, полёт голосов в этом пении были такие, что умиление и покой охватывали душу, и она начинала существовать в теле совершенно обособленной сущностью. Даже, можно сказать, со своим собственным сознанием.

— Бабушка, что это? — прошептала Даша.

— Тише… — только-то и сказала бабушка.

— Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение… — голоса, разделённые по высоте и каноном с опозданием на половину, может быть, такта, набирали силу.

Галина Петровна тихо произнесла:

— Думала сначала, в прелесть впала… Но мы же в храме… Ты видишь у царских врат?..

— Нет, я не вижу. Только слышу.

— Ангелы, — с содроганием в голосе, но твёрдо определила Галина Петровна.

— Иже Херувимы тайно образующе, и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе…

— Благословен грядый во имя Господне, осанна в вышних! — ответила хору бабушка, и на вопросительный взгляд внучки ответила: — Так надо, так еврейские детишки Христа при входе в Иерусалим приветствовали.

— Двери, двери, премудростию вонмем! — лёг поверх хора мужской голос.

И в этот момент со стороны входа прозвучал вопрос Никонова:

— Господи, что это?

И хор умолк. Свечи погасли так же неожиданно, как загорелись. Только запах ладана оставался под гулкими сводами.

— Принесла нелёгкая, — вздохнула Галина Петровна.

На пороге стояли, ошарашенные и смущённые, Никонов, увешанный оружием, Михаил Давыдович с широко открытым ртом, озадаченный Эньлай и Макар, который опустился на колени, склонив голову. Он и заговорил первым:

— Не вовремя мы.

— Это из-за меня всё прекратилось, — решил Никонов.

— А может, из-за моей китайской рожи… — поддержал Эньлай.

— Может, и из-за вас, — сказала Галина Петровна, но покосилась при этом на Михаила Давыдовича.

— Это что было, чудо какое-то? — спросил профессор.

Ему никто не ответил.

— Мне показалось, я слышал голос отца Сергия, — задумчиво сказал Олег.

— Мне тоже, — подтвердил Макар.

— Ты его знал?

— А кто, по-твоему, при кладбищенской часовенке ему помогал? У меня и ключи от неё.

— Вот как…

Галина Петровна подошла к Никонову в упор и спросила:

— Ну раз ты у нас командир, говори: чего нам с внучкой для общего блага делать?

Олег явно растерялся. Не готов был сейчас к такому вопросу. Зато Макар спросил вдруг совсем о другом:

— А вы, простите, не знаю, как вас?..

— Галина Петровна.

— А вы, Галина Петровна, часом не из тех, кто на все службы ходит, все посты соблюдает и среду и пятницу чтит?

— А что в этом такого? Нельзя, что ли? — насторожилась Галина Петровна.

— Бабушка и меня приучает, только я… — хотела вставить Даша.

— Помолчи, внучка… На все службы-то здоровья не хватало. Болела когда. Тебе зачем знать?

Макар улыбнулся недоверию старушки.

— Да нет, ничего, хорошо, что такие люди есть. Особенно, что есть среди нас, — повернулся и направился к выходу.

Галина Петровна пожала плечами: мол, чего хотел?

— Нет, вы мне скажите, что сейчас было? — не унимался Михаил Давыдович. — И почему прекратилось?

— Ты ноги перед входом в дом вытираешь? — резко, почти сквозь зубы процедил Макар.

— Н-ну… — неуверенно подтвердил профессор.

— На этих ступенях точно так же с душой поступать надо.

— Я же сегодня вроде добрый… — обиженно сказал Михаил Давыдович.

— Бабушка, а что всё это значило? — неожиданно поддержала Даша вопрос Михаила Давыдовича.

— Да всё просто, — остановилась Галина Петровна. — Таинства, таинства должны быть! Они только ко спасению служат. И если люди в храме не служат, то Ангелы за них это делают. А когда и они уйдут, вот тогда и наступит мерзость запустения…

— Точно, — крякнул Макар.

— Ну, сейчас вы ещё про ИНН и чипы эти несчастные начнёте, — отмахнулся Михаил Давыдович. — Никто ж силой их вживлять не заставляет. Всё честно. Хочешь — ставь, хочешь — не ставь.

— Да чипы-то тут при чём?! Чипы — это последняя стадия! — взбеленился вдруг Макар. — Это уже откровенное признание! А началось всё куда как раньше! Взятку берёшь рукой? — спросил он всех, и ответил сам: — Рукой. А одобрение этому движению откуда идёт?

— Из головы, — быстро сообразил Никонов.