Пропивать оружие, да ещё подаренное, казалось и вовсе диким, - на такое не пошёл бы ни один гвардеец, даже находясь на пороге голодной смерти. Заработать нужную мне сумму также было непросто, а быстро - и вовсе невозможно. Кому я, кроме императора, нужен со своими весьма специфическими навыками? Убивать гражданских просто ради нескольких серебряников тем более не входило в мои планы и в моральный облик воина. В общем, куда ни кинь, везде торчал клин моей выпестованной годами гордости. Однако, как человек наблюдательный, я, в конце концов, нашёл выход, вспомнив пристрастие местных гномов к алкоголю.

Путь к гномьему завхозу был не близкий, пришлось спускаться в самые закрома поместья. Здесь, в небольшой комнатке, вплотную примыкающей к складам и подвалам, обитал этот пожилой гном. Наверх он почти не поднимался, разве что для руководства погрузкой провианта, безвылазно обитая в своей импровизированной норе. Не знаю уж, что он тут нашёл такого заманчивого, ради чего жертвовал пребыванием в роскошном саду-лесе альт, - не иначе, демонстрировал на своём примере все достоинства гномского образа жизни в горах. Что же касается спиртного, то, глядя на вечно поддатого гнома, образ жизни этих созданий представлялся чрезвычайно далёким от некой идиллии. Или они для того и ушли под землю, чтобы вдали от чужих глаз предаваться этому далеко не изысканному пороку? Хотя... если они изначально жили по соседству с альтами, то такое поведение гномов вполне оправданно.

На мой стук из-за двери стремительно выскочил седобородый коротышка в кожаных штанах, кожаной куртке и огромных обшитых металлом сапожищах. Зыркнув маленькими глазками вокруг, гном обратился ко мне:

– Здравствуй, Вереск. Ты один?
– теперь он не только осматривался, но вполне отчётливо принюхивался, словно рассчитывал по запаху определить, кто перед ним.

– Как видишь, Рабр, - я успел наудивляться его поведению в прошлые наши встречи, так что теперь воспринимал всё происходящее как нечто само собой разумеющееся.

– Тогда заходи, - с этими словами коротышка широким жестом распахнул дверь в свои владения. Я прошёл внутрь, однако гном ещё несколько минут торчал у входа, напряжённо всматриваясь и внюхиваясь в опустевший коридор. Затем до меня донёсся его довольный голос.
– Нет, этих синеволосых фурий тут не видать, значит, можно и по-душам поговорить.

Пока Рабр стоял за дверью, я успел немного осмотреться. Стоит отдать коротышке должное, в помещении царил абсолютный порядок. Толстый ковёр по центру комнаты создавал ощущение мягкости даже на расстоянии, буквально дыша уютом. По левую руку расположился небольшой стол с приставленной к нему парой стульев; у правой от входа стены примостился низкий длинный шкаф, где, как я знал, находились орудия труда гнома, которыми он поддерживал порядок в своих владениях. Стена напротив входа была увешана полками различных размеров, и на них-то как раз и хранилось самое ценное в комнате - коллекция драконьей чешуи. Нет не так. Не просто чешуи, - прошлый раз Рабр долго втолковывал мне, какие именно чешуйки имели шанс попасть в его коллекцию, однако я, по причине слабого знания внутреннего устройства и даже внешнего вида драконов, пропустил большинство пояснений мимо ушей. Понял я лишь то, что в некоторых местах драконьей туши образуются группы чешуек с узорами. В некоторых из узоров можно при должном старании разглядеть картинки из жизни нашего мира. Гном как раз и увлекался таким разглядыванием, то ли выявляя, то ли придумывая смысл особенно заковыристых узоров. Так что на полках покоились собранные в композиции группы чешуек: намертво скреплённые между собой какой-то прозрачной субстанцией, чешуйки ставились вертикально, опираясь на стену или на специальную подставку. Для гнома коллекция была смыслом всей жизни, словно на полках хранилась не чешуя, а портреты его предков или национальных гномских героев.

Убедившись, что ничто не угрожает его спокойствию, Рабр вернулся в комнату. Не говоря ни слова, он приоткрыл дверь огромного шкафа, погружаясь в его недра почти по пояс. Загремела посуда, и прежде, чем я успел опомниться, на свет была извлечена и водружена на стол огромная бутыль матового стекла.

– Ну что, всё-таки решил выпить со мной за знакомство?
– подмигнул мне коротышка. Его буквально переполняли жизнерадостность и энергия.

В прошлые мои визиты гном каждый раз настойчиво предлагал мне выпить, а я столь же безапелляционно отказывался.

– Да я вроде бы тоже альт, если ты не забыл.

– Ну да, рассказывай, - хмыкнул Рабр.
– Знавал я таких альтов в южном пограничье: ты такой же альт, как я - дракон.

– Ну... даже не знаю... Драконьей чешуи у тебя столько, что до дракона тебе не далеко.

– Опять шутишь?
– на лице гнома не появилось даже подобия улыбки. Он вообще не понимал шуток, хотя и проявлял поразительную проницательность, чётко определяя, когда человек шутит, а когда говорит серьёзно.
– Ну, так как, будешь пить или нет? А то эль на свету портится.

– Ладно, Рабр, наливай, - махнул я на всё рукой. В конце концов, сегодня вечером будет выпито столько спиртного, что литром больше, литром меньше - без разницы.

– Давай для начала по маленькой, - с этими словами гном жестом волшебника извлёк из воздуха пару громадных кружек, размером с мою голову. Я только покачал головой, даже не представляя, каково тогда для гнома будет "по большой".

Спустя пару часов весь наш стол был завален драконьей чешуёй, и мы с пеною у рта спорили насчёт содержания её узоров. Последним камнем преткновения стал внешне простой рисунок, на котором в центре тянулась извилистая линия, в нижней части от неё отходили ещё две линии, такие же линии отходили и от верхней части, под углом и вбок. Венчал центральную линию круг, в отличие от остальных линий идеально ровный.

– Говорю тебе, большая линия - это извилистый горный хребет, каким его видно лишь с большой высоты. Вниз и вбок отходят линии, символизирующие гномов, на которых держатся горы, - вещал гном.

– А круг - это, наверное, символ сосуда с гномским элем - этой опоры народа гномов?
– иронизировал я.

– Ты ничего не понимаешь! Это солнце, вечно светящее гномам, раскалённая магма, наш владыка, - то есть самое дорогое для любого гнома, символ нашего могущества!
– с пеною у рта убеждал меня гном. Его маленькие глазки сейчас были исполнены одухотворения, в них горел нечеловеческий огонь святой веры.