Директор двинулся к ней навстречу.

При разговоре присутствовал Гедеон Самсон, а на заднем плане безмолвной тенью маячила Дора Вальдбергер, сиделка-надзирательница, лишенная многих человеческих качеств, — таких как доброта, сострадание, участие, — зато обладавшая столь незаурядной физической силой, что могла справиться с самыми буйными пациентами, нимало не задумываясь о средствах, которые приходилось применять для этого. Ни крики, ни мольбы не могли тронуть и смягчить ее сердце. Она испытывала редкую радость лишь тогда, когда смерть избавляла от страданий какую-нибудь из ее подопечных, что большей частью случалось именно вследствие больничного ухода. Словом, место этого дьявола в юбке было бы, скорей, в каторжной тюрьме для самых отпетых преступниц. Однако Дора пользовалась доверием и расположением и директора, и врача-психиатра Гедеона Самсона, так как на нее вполне можно было положиться.

— В вашем заведении, господин директор, находятся две пациентки, в которых я принимаю участие, — сказала графиня. — Одна из них поступила совсем недавно, и ее зовут София Бухгардт.

— Совершенно верно, сударыня.

— Другая находится здесь уже некоторое время и выдает себя за мою падчерицу…

— Да, сударыня, мы занесли ее в книгу под именем мнимой графини Варбург, — отвечал директор. — Несмотря на все наши усилия, мы не смогли узнать ни ее настоящего имени, ни положения. Не так ли, коллеги? — обратился он к Самсону и Доре.

— Именно так, — подтвердили оба в один голос.

— Врач-психиатр и мой помощник в трудном деле ухода за нашими пациентами, — представил директор Самсона, затем указал на Дору: — А это наша лучшая сиделка Дора Вальдбергер.

— Я очень рада познакомиться с людьми, которым поручен непосредственный уход за двумя несчастными, интересующими меня, — сказала графиня. — Я приехала, чтобы лично убедиться, в каких условиях они содержатся и не испытывают ли в чем-нибудь нужды. Скажите, есть ли какое-нибудь улучшение состояния у больной, выдающей себя за мою дочь?

— Это очень трудная больная, — отвечал Самсон, — психика ее совершенно нарушена. Впрочем, во всем, что не касается пункта ее помешательства, она сохраняет здравость рассудка.

— А София Бухгардт? — спросила графиня. — В каком она состоянии?

— Ей, к нашему величайшему сожалению, помочь также пока невозможно. Минувшей ночью с ней случился припадок бешенства, и нам пришлось применить смирительную рубашку, чтобы предупредить нежелательные последствия. Что она теперь делает? — обратился Гедеон к сиделке.

— Теперь она поспокойнее, — отвечала Дора своим низким голосом. — Дай Бог, чтобы она подольше находилась в таком состоянии. Я молю об этом Создателя, потому что ужасно видеть подобные страдания.

— Больная все еще привязана к стулу? — спросил директор.

— Да, господин директор, мы были вынуждены это сделать, чтобы она полностью успокоилась. Если сейчас развязать ее, то припадок может возобновиться. Тогда с ней будет еще труднее справиться.

— Вы видите, — заметил директор, обращаясь к графине и кивком указывая на сиделку, — какая у нас трудная и опасная работа. Сумасшедшие, приходя в бешенство, ничем не отличаются от диких зверей. Прошу прощения, графиня, за подобное сравнение, но это действительно так. Во время припадка у них появляется сверхъестественная, нечеловеческая сила, зато после того, как припадок кончится, наступает полнейшая слабость.

— В таком состоянии и находится сейчас София Бухгардт? — спросила графиня.

— Да, ваша милость, у нее сейчас полный упадок сил, — отвечала Дора.

— А другая больная. Она с ней в одном помещении?

— Что вы, графиня, как можно! — ответил вместо Доры директор. — Буйно помешанные содержатся в особых палатах, специально для этого предназначенных. Мнимая же графиня содержится в маленькой отдельной комнатке, которую она получила благодаря заботам доктора Самсона.

— Могу я видеть обеих больных, господин директор? — спросила графиня.

— Видеть вы можете обеих, но говорить — только с мнимой графиней. Могу я иметь честь проводить вас?

— Благодарю за любезность, господин директор, но у вас, без сомнения, есть более важные занятия. — Графиня посмотрела на Дору и проницательным взглядом угадала в ней именно того человека, который ей нужен. — С вашего позволения, я предпочла бы, чтоб меня проводила сиделка.

— Как вам угодно, сударыня. Дора Вальдбергер, проводите графиню.