— Но вы никому не скажете?

— Упаси Боже, господин Митнахт. Я вообще не люблю много разговаривать.

— Ценное качество, — пробормотал фон Митнахт и добавил громче: — Найдите мне доктора Гагена.

Писарь без дальнейших рассуждений поспешил исполнить просьбу щедрого господина, давшего ему возможность так легко заработать золотую монету. Тот появился, как добрый гений, неожиданно избавив на какое-то время от забот о хлебе насущном.

С большим усердием писарь стал перелистывать объемистую книгу, пока наконец не нашел названное ему имя.

— Вот здесь, — сказал он, ведя пальцем по строчкам. — Гаген, доктор.

Фон Митнахт наклонился над книгой и прочитал все, что было написано напротив имени доктора. Лицо его выразило удовлетворение: теперь он узнал то, что хотел.

— Прекрасно, — сказал он. — Положите книги на место, а монету — в карман. Вы ее заслужили.

— О, если бы я мог каждый день оказывать такие услуги, — с улыбкой заметил писарь. — Бесконечно вам благодарен, господин Митнахт.

— Кто знает, может быть, вам еще представится случай, — сказал фон Митнахт, направляясь к двери.

Долго еще после его ухода писарь благоговейно смотрел на свалившееся на него богатство и наконец порывисто прижал золотую монету к губам.

Между тем фон Митнахт направлялся в замок.

Он был всецело погружен в свои мысли и даже забывал подгонять лошадь, предоставив ей полную свободу.

Въехав в парк и оказавшись у подъезда замка, он спешился, бросил поводья подбежавшему конюху и пошел прямо в покои графини.

— Ну, что? — спросила она нетерпеливо. — Ты все выяснил?

— Только не от хитрой лисы Эйзенберга, а от его голодного писца, который клюнул на золотую монету.

— Но ты все узнал, что хотел?

— Писарь показал мне книги учета. Это он.

— Это он… — повторила едва слышно графиня. Слова, казалось, застревали у нее в горле.

— Клянусь собственной душой, у него крепкая натура, — сказал фон Митнахт полугневно, полунасмешливо.

— Теперь ясно, почему девчонка у него, — пробормотала графиня. — Узнал ли ты еще что-нибудь новое?

— Только то, что она жива и скоро заговорит.

— Он завел со мной речь о яде. Я боюсь его мщения, — сказала графиня.

— Да, если мы окажемся в его власти, пощады ждать не придется, — с дьявольской усмешкой заметил фон Митнахт.

— Курт, он должен умереть! — воскликнула графиня. — Он слишком много о нас знает. Я боюсь этого таинственного доктора. Он нас уничтожит, если мы не опередим его.

— Ни больше ни меньше как умереть, — пробормотал фон Митнахт. — Легко сказать, сделать гораздо трудней. Один раз я уже попробовал…

— Курт, он не должен оставаться в живых. Это свидетель, который погубит нас.

— Это еще как сказать. Я не боюсь ни его самого, ни его козней. Он ничего не сможет доказать.

— Но ты ведь не знаешь всех обстоятельств.

— Я знаю, что он остался в живых. А то, что произошло между ним и мной, никого не касается.

— Он не случайно приехал сюда, не случайно переменил имя. Повторяю: он поклялся погубить нас.

— Когда я замечу, что он собирается нас погубить, я найду способ уничтожить его самого.

— Сделай это как можно раньше, Курт. Медлить нельзя. Надо принять самые решительные меры. Я буду спокойно спать только тогда, когда доподлинно узнаю, что он умер.

XVII. БЛЕДНАЯ ГРАФИНЯ

На следующий день было воскресенье.

В деревне Варбург, в корчме, весь день не утихало веселье. Настала ночь, деревня погрузилась в сон, а веселье в корчме все продолжалось. Звуки скрипок, флейт и контрабаса, сопровождаемые веселыми возгласами деревенских парней, тревожили ночной покой.