Она долго глядела на телеграфный аппарат и прислушивалась к его нервной трескотне. Но несмотря на то что она умела читать и писать по-английски и по-испански, ей не удалось ничего разобрать в странных иероглифах, каким-то чудом появлявшихся на ленте. Затем она принялась за исследование телефона. Припомнив, как слушал Фрэнсис, она приложила ухо к трубке. Чей-то голос, несомненно женский, прозвучал так близко от нее, что царица, вздрогнув от изумления, выронила трубку и отскочила. В этот момент Паркер, старый камердинер Фрэнсиса, случайно вошел в комнату. Царица не заметила его раньше в толпе слуг и теперь судя по безукоризненности его одежды и величавости осанки решила, что это один из друзей Фрэнсиса, вроде Бэскома. Ибо она помнила, что Бэском встретил их на вокзале, ехал вместе с ними в лимузине как равный и, однако, отправился немедленно выполнять приказания Фрэнсиса.

При виде торжественного лица Паркера она смущенно засмеялась и указала на телефон. Он поднял трубку, пробормотал: «Ошибка» – и повесил ее на место. В эти несколько секунд в мозгу царицы произошла настоящая революция. Голос, который она слышала, не принадлежал ни богу, ни духу – это был обыкновенный женский голос.

– Где находится эта женщина? – спросила царица.

Но Паркер только еще больше выпрямился, придал своему лицу еще более торжественное выражение и поклонился.

– Здесь, в доме, спрятана женщина, – быстро заговорила царица. – Ее голос говорит из этой штуки. Она, должно быть, в соседней комнате…

– Это была Центральная, – попытался Паркер остановить поток ее слов.

– Мне все равно, как ее зовут, – гневно продолжала царица. – Я не потерплю, чтобы в этом доме была еще какая-нибудь женщина, кроме меня. Велите ей выйти! Я вне себя от гнева.

Но Паркер сделался еще прямее и торжественнее, так что у царицы мелькнула вдруг новая мысль. Быть может, этот величественный господин стоит в иерархии меньших царей выше, чем она думала. Возможно, он почти равен Фрэнсису, а между тем она обращается с ним как с существом, стоящим много ниже ее царственного супруга.

Царица схватила Паркера за руку, не замечая в своей горячности его сопротивления, притянула к дивану и заставила сесть рядом с собой. Чтобы окончательно задобрить Паркера, она схватила несколько конфет из коробки и начала его кормить, всовывая ему в рот шоколадку всякий раз, как только он открывал его для возражения.

– Скажите, – сказала она, чуть не задушив его наконец, – разве мужчины в этой стране придерживаются многоженства?

Паркер едва не упал в обморок от такой откровенной прямоты.

– О, я прекрасно понимаю значение этого слова, – заверила она его. – Итак, я повторяю: разве мужчины в вашей стране придерживаются многоженства?

– В этом доме, мэм, нет ни одной женщины, кроме вас, исключая, конечно, служанок, – удалось наконец сказать Паркеру. – Голос, который вы слышали, принадлежит женщине, находящейся на расстоянии многих миль отсюда. Эта женщина служит вам, как она служит всем, кто хочет разговаривать по телефону.

– Значит, она рабыня тайны? – спросила царица, начиная смутно догадываться, в чем тут дело.

– Да, – ответил камердинер. – Она рабыня телефона.

– Порхающей речи?

– Да, мэм, если угодно, называйте ее порхающей речью. – Он отчаянно старался выпутаться из беспрецедентного положения во всей его карьере. – Пойдемте, я покажу вам, мэм. Эта рабыня порхающий речи в вашем распоряжении в любое время дня и ночи. Если вам угодно, рабыня даст вам возможность переговорить с вашим мужем, мистером Морганом…

– Сейчас?

Паркер кивнул головой, встал и подвел ее к телефону.

– Прежде всего, – сказал он, – вы должны переговорить с рабыней. В ту минуту, как вы снимете эту трубку и приложите ее к своему уху, рабыня вам ответит. Она неизменно спрашивает в этом случае: «Номер?» Иногда она говорит: «Номер? Номер?» – и подчас бывает очень раздражительна. Когда рабыня спросит: «Номер?», вы должны ответить: «Эддистон, 1292». На это рабыня скажет вам: «Эддистон, 1292?» И вы должны ответить: «Да, пожалуйста…»

– Я должна сказать рабыне «пожалуйста»? – перебила она.

– Да, мэм, эти рабыни порхающей речи совсем особенные рабыни, их никогда не видишь. Я уже не молодой человек и, однако, никогда за всю свою жизнь не видел Центральной. Так вот, через секунду другая рабыня, тоже женщина, но находящаяся на расстоянии многих миль от первой, скажет вам: «Это Эддистон, 1292», а вы ответите: «Я миссис Морган и хочу поговорить с мистером Морганом, который находится, должно быть, в офисе мистера Бэскома». После этого вы подождете с полминуты, и тогда мистер Морган начнет говорить с вами.