Он ведь поверил ей. Поверил, что достоин счастья. А теперь сидит и обсуждает детали очередного убийства. Черт! Признаться бы Гале, с каким чудовищем она спит в одной постели. Не поймет. Не простит. Людям свойственно желать правды. Но они редко эту правду выдерживают. Слишком тяжелое испытание, особенно для любви. Мало кто способен принять человека таким, каков он есть. Со всем его прошлым, со всеми его помыслами, со всей его правдой. Любовь держится на лжи. Истина разрушает даже самый крепкий союз.

Глеб усмехнулся: придумал тоже, – «уехать». Как он Гале объяснит свой внезапный нелогичный порыв? «Я тут кое-кому должен, но долги отдавать не хочу, поэтому намереваюсь срочно свалить». Ха-ха. В итоге он потеряет и жену, и друзей, и самоуважение. Хотя последнее он потерял уже давно. Неприятное ощущение, надо признать. Тут уж как ни поступи, проиграешь в любом случае. Слишком много дерьма сделано. Не расчистить.

Глеб посмотрел на Лизу. Та сидела напротив и внимательно слушала диалог Макса и Джека. Она выглядела озабоченной и даже жалкой. Иногда машинально гладила загипсованную от локтя и ниже руку.

Когда она заявилась в ресторан и удрученно поведала историю о злом муже, Глеб рассвирепел. Он не верил ни единому ее слову. Заплатила травматологу, чтобы тот наложил гипс на здоровую руку, и теперь пытается убедить друзей, что любимый супруг переломал ей кости. Чушь! К чему такое лицемерие? Неужели она думает, что, прикинувшись пострадавшей, вызовет у друзей острое желание возмездия? Хочешь воспользоваться правом круга – так и скажи. Вне зависимости от обстоятельств, право будет удовлетворено. Не обязательно разыгрывать спектакль. Глеб едва не наговорил ей резкостей, но Джек вовремя попросил его отойти на два слова.

– Я вижу, что ты ей не веришь, – без обиняков начал товарищ, когда они вышли на улицу. – Я бы сам не поверил. Но вчера она мне позвонила вся в слезах, просила подсказать, куда ей обратиться с переломом. Мол, я же врач, все знаю. Она была в растерянности, я рванул к ней домой. Муж уехал, в комнате все перевернуто, дочка голосит. Удручающее зрелище. Я довез Елизавету до ближайшего травмопункта, ей сделали рентген, и я лично смотрел снимок. У нее действительно перелом предплечья.

Глеб оперся о холодную стену здания, достал сигареты. Неужели он погорячился насчет Лизы и она не такая расчетливая стерва, какой кажется? Джек не стал бы лгать. Получалось, что у подруги реальные проблемы в семье. Этого факта недостаточно, чтобы проникнуться к Лизе симпатией, но, по крайней мере, раздражение утихло. Глеб по-человечески ей сочувствовал. Даже самая циничная из женщин не заслуживает, чтобы ее избивал собственный муж.

– Макс в курсе этих подробностей? – Глеб выпустил струю сигаретного дыма.

– Да. Я звонил ему вчера. Тебя не стал беспокоить, было уже поздно.

– Ты считаешь, что ее муж способен на такое?

Джек выдержал пристальный взгляд друга:

– Раньше считал, что нет. Я несколько ошибся в его характеристике. Каюсь.

– Да ты-то при чем, – Глеб бросил сигарету на землю и затушил ботинком. – Ладно, пошли внутрь. Будем разбираться.

Разбирались они уже без малого третий час. Лиза ни разу не произнесла слово «убить», но всем было очевидно, что озвученное ранее предложение вступило в силу. Глеб не участвовал в дискуссии, молча наблюдал, к какому решению придут товарищи. Больше всего по поводу случившегося негодовал Макс. Если его не придержать, прямо сегодня дров наломает.

– Максим, я ценю твой энтузиазм, но прежде, чем что-то предпринимать, нужно все хорошенько обдумать, – умерила его пыл подруга. – Он публичная персона, копаться в его деле менты будут с пристрастием. Нужно учесть все детали, чтобы ни на меня, ни на вас не упало подозрение.

– Перво-наперво проверять будут неутешную вдову, – Джек налил в стакан минералки и отпил несколько глотков. – Поэтому тебе лучше не встречаться с нами до и какое-то время после. Ты уже сообщила достаточно информации, об остальном мы позаботимся сами. Чем меньше ты будешь знать, тем правдоподобнее будешь вести себя на допросе.

– Твоя правда, старик, – согласился Макс. – Ты, Лизка, проваливай. Теперь это не твоя забота.

– Вы уверены? – нерешительно спросила она и остановила вопросительный взгляд на Глебе.

– Спи спокойно, Лиза, – сквозь зубы ответил тот. Если бы прошлое можно было менять, он бы с радостью вычеркнул знакомство с этой змеей. И сейчас бы не чувствовал себя таким ничтожеством. Вроде и жалко ее, а все равно неприязнь не заглушить. Хотя, по большому счету, ни в чем она не виновата. Каждый сам творит свою судьбу. И жаловаться Глебу не на кого, кроме как на себя самого. Переносить ответственность за свои поступки на других – обычная человеческая слабость. Глеб подвержен ей в изрядной степени. Вспомнить хотя бы, как долго и упорно убеждал себя, что непричастен к смерти беременной девчонки. Он лишь легонько толкнул ее машиной, а трагические последствия – на совести Лизы. Ведь это она не вызвала «Скорую помощь». А если и вызвала, то не убедилась, что врачи приехали.

Даже если и так, ее поведение не уменьшало вину Глеба. Совсем не уменьшало. И он это прекрасно осознавал. От малодушных попыток оправдаться становилось только противнее.

– Тебе вызвать такси? – Макс накрыл Лизину ладонь своей рукой.

– Нет, спасибо. На улице поймаю, – она задумалась на мгновение. – Прощаемся на неопределенный срок?

– Не боись, еще увидимся, – подмигнул Макс. – Смотри, станешь свободной, я ж на тебя женюсь!

– Смотри, как бы я на тебе не женилась, орел, – Лиза встала из-за стола, поморщившись от боли в руке. – Ладно, пойду я.