– А зачем тогда ты его убила?

– Думаешь, я нарочно?

– А разве нет?

– Ну, злости во мне было много. Но ведь не Гучков был во всем виноват.

– Я не про вину, я про то, что ты заметала следы…

– Об этом я тогда не думала. Эта мысль пришла потом. Скажи, ты счастлив от того, что узнал правду?

– Лучше горькая правда.

– Что ж, в этой правде мы и будем жить. Ты своей жизнью, я своей…

– Ты так рвешься к своему Каратаю?

– Нет.

– Ну да, ты же ему не нужна…

– Ну, не совсем так… Просто он устал от меня… Я не люблю его, и он это понимает. Мужчина очень быстро устает от женщины, которая его не любит. Есть исключения, но Каратай не из таких. У него сейчас другая женщина, но, если я поманю его пальцем, он ее бросит и перебежит ко мне. Возможно, я заблуждаюсь. Но лучше я буду жить с этими заблуждениями, чем с ним.

– Ты убила Гучкова, – повторил я, вспомнив недавний разговор со следователем.

– Ну да, ты вправе отказаться от своих показаний. Что ж, тогда дети останутся с тобой, – сокрушенно вздохнула Варвара, – а я отправлюсь отбывать наказание. Которое заслужила… Да, так и должно быть.

– Я не отказываюсь от своих показаний. Убийство Гучкова на мне. Но Скоромыхов глубоко копает. И тебя всерьез подозревает.

– Как будет, так и будет…

Варвара припала к бутылке, сделала пару глотков и поставила ее на пол. Оказывается, бутылка была пуста. Она в одиночку уговорила пол-литра, а я даже не заметил.

– Как будет, так и будет, – повторила Варвара. – А так и будет, что вместе нам не жить. Есть предложение остаться друзьями… Или мы с тобой враги?

Последнюю фразу она произнесла, с трудом ворочая затяжелевшим вдруг языком, и ее вдруг качнуло. С удивлением глядя на меня, Варя пошла к дверям, но не попала в проем и врезалась в косяк.

– Что-то хреново мне, – пробормотала она, пытаясь покрепче обнять стойку дверного косяка, и, не удержавшись на ногах, опустилась на пол.

Меня самого качало, и все же я смог подойти к ней и, взяв ее на руки, понес на второй этаж.

Мы не враги, это раз. У нас дети, это два. И общий бизнес, который позволяет нам красиво жить, это три. И главное, Варвара любит меня. А Боря Каратай – кошмар из прошлого, о котором лучше забыть. Интерес к Варваре он потерял, меня из ее жизни вычеркивать не собирается. Меня Варвара любит, его терпеть не может… Все это – реальные причины, чтобы махнуть рукой на прошлое и жить настоящим, широко замахиваясь на будущее…

Когда-то я совсем не прочь был изменить свою жизнь. Вроде бы и не хотел бросать Варвару, но, если бы мы бы вдруг развелись, возражать я бы не стал. Но сейчас мне совсем не хотелось ее терять. Во мне произошла переоценка ценностей, в списке которых Варвара занимала первое место.

Она спала, не выдержав состязания с коньяком. Может, и была она в душе дикой волчицей, но передо мной сейчас лежала милая уставшая овечка. И мое сердце вдруг сжалось от нежности…

Да, я не должен ее терять. Я прощу ее, и мы будем жить в мире и согласии… Это самый реальный вариант, и я его принимаю.

Превозмогая желание поцеловать Варю, я повернулся к ней спиной. Прошел в комнату, которая считалась моим кабинетом. Здесь у меня был оружейный сейф – отличного качества, вмурованный в стенку. Сейчас бы взять карабин да на охоту – душу отвести.

Но, увы, от моего охотничьего прошлого в сейфе остался только запах оружейной смазки. Отобрали менты карабин и возвращать его не собираются. Еще не успели снять одну судимость, как наклевывается новая…

Если сидеть, не рыпаться, может, и пронесет, отделаюсь условным сроком. А если дернусь на Каратая, то могут закрыть на реальный срок. За ним сила, деньги…

Я мысленно согласился с тем, что с ним лучше не связываться, и вынул из сейфа перетянутый резинкой жгут из пятитысячных купюр. То ли двести здесь тысяч, то ли триста, я точно не помню. Этого мне надолго хватит…

В шкафу висел мой старый охотничий костюм – теплый, из камуфлированной непромокаемой ткани. Сейчас такой в любом магазине за копейки можно взять, а пять лет назад я отвалил за него приличную сумму.

Я не стал переодеваться – взял костюм, баул с палаткой, рюкзак со снаряжением и снес все это вниз, погрузил в свой старенький «Мерседес».

Ночь, город уже давно спит. И менты должны отдыхать, но в центр города все же лучше не соваться. Голова вроде бы соображала трезво, но алкоголь из крови никуда не делся…

Я выехал на окраину города и остановился. Может, не стоит гнать коней? Как говорится, похмельное утро мудрее пьяного вечера… Может, надо подождать до завтра и уже на свежую голову принять решение?..

Нарост на коре – нос, проплешина в ней же – рот. Вместо глаз я присобачил две шишки. Могло показаться, что это лицо лешего прорезалось в толстом стволе старой сосны. А с расстояния выстрела мне казалось, что это сам Каратай скалится, грязно насмехаясь надо мной.