Всюду и всегда, когда предоставлялась возможность, когда гонения спадали, а благосостояние улучшалось и когда как иммигранты они осваивались в новых землях, евреи пытались восстановить структуры семейной жизни и наладить дружеский и соседский круг. Если говорить о людях обеспеченных, состоятельная еврейская буржуазия, возникшая в европейских городах, не без удовольствия обнаружила, что буржуазные ценности отчасти пересекаются с традиционными еврейскими ценностями: буржуазная жизнь также основана на семье и возвеличивает ее добродетели. Состоятельные евреи в Европе XIX века создали уникальное сочетание еврейской и буржуазной культуры, что можно проследить по литературе и живописи того периода [54] . Этой жизни завидовали и подражали евреи победнее. Атмосфера еврейского семейного сборища (к примеру, пасхального седера) даже в наши дни во многом обязана не только духу средневекового гетто или традициям греко-римского периода, но и еврейской буржуазии XIX века.

Касаясь этого добровольного сочетания еврейских и буржуазных ценностей, Карл Маркс заметил, что иудаизм достигает своей высшей точки с завершением буржуазного общества [55] . Это не помешало ему сосредоточиться на тех аспектах буржуазной жизни, которые он считал негативными, а позитивные оставить в стороне. У него нашлось много сочувствующих среди евреев, особенно среди того большинства, которое влачило бедное существование. Еврейские социалисты, как правило, благосклонно относились к марксистской цели разрушить буржуазный уклад, включая семью. Эта программа нашла свое крайнее выражение в палестинских кибуцах с их сознательным упразднением семьи.

Впрочем, и не заходя столь далеко, многие евреи XX века считали нормальным или даже пропагандировали отказ от семейных ценностей. Здесь не место вдаваться в детали конфронтации, которую вызвали в еврейском обществе противоположные подходы к семейной жизни. Скажем лишь, что она внесла свою лепту в отчуждение многих евреев от религиозного истеблишмента и недоверие, какое выказывали до недавнего времени большинство религиозных евреев к сионизму. Важно понять, что роль семьи в еврейской жизни остается предметом споров, а нелегкое перемирие между религиозными вождями иудаизма и еврейским сионизмом скорее запутывает, чем снимает, проблему. Одна из стратегий истеблишмента состоит в следующем: уступать отдельным требованиям радикальных критиков, на словах соглашаться с отдельными их принципами, но блокировать серьезные перемены. Рассказывая о еврейской жизни, мы неизбежно ограничимся одной стороной в споре: другая вносит мало конструктивного в картину еврейской семейной жизни.

Если еврейские марксисты критикуют семью, радея об общественном благе, что движет нападками индивидуалистов? Современная западная цивилизация поощряет людей, особенно молодежь, проявлять самостоятельность и самореализовываться, какие бы препоны ни ставили институты, в том числе семья. Многим молодым евреям это по душе. Еврейское общество позитивно смотрит на подъем по социальной лестнице, а еврейские родители идут на жертвы, чтобы их детям хорошо жилось. Сплошь и рядом это приводит к тому, что дети уходят из дома и живут совсем иначе, чем жили родители. Да и в любом случае в традиционных социальных и религиозных структурах почти ничего не связывает молодых евреев между возрастом Бар/Бат Мицва и рождением первого ребенка (вот почему в традиционном обществе этот промежуток часто был сведен к минимуму, а сейчас может растянуться на многие годы). Для борьбы с этой напастью еврейское общество выработало разные способы. Скажем, стараются создавать ситуации, при которых молодые евреи, живущие вне семей, знакомятся с другими евреями и участвуют в еврейской деятельности. Даже если случается худшее, и появляется жена или муж нееврей, есть возможности снизить негативные последствия. Свои способы для роста и самовыражения в еврействе имеются и у одиноких евреев. Один из таких способов – «хавура» («товарищество»). Это группа, которая собирается по субботам и другим дням для совместной еврейской жизни вне уз семьи и домашней «синагоги». Хавура может иметь разную степень структурированности.

Еврейская семья включает широкий круг людей, а границы ее размыты. Семейные узы охватывают не только кровных родственников, но и дальних, связанных через брак, в том числе брак других членов семьи. (Люди, связанные через брак, именуются «мехутаним».) В прошлом у евреев обычно были очень большие семьи, и супружеская чета могла обитать под одной крышей не только с детьми, но и с родителями и даже другими родственниками, которые не состояли в браке или по иным причинам не имели своего дома. В наши дни такое встречается реже: по столько человек вместе не живут, тем более что в одиночку уже не так страшно. И все же близкая и дальняя родня иногда собирается по особым случаям, например на пасхальный седер.

В традиционной семье роли были четко расписаны: какое место занимают мужчины, какое женщины, замужние и незамужние, дети. Распределялась ответственность. Женщины следили за домом (и иногда занимались семейным бизнесом), а основное бремя ложилось на плечи мужчин. Впрочем, мужчины же должны были изучать Тору, и если они хотели посвятить себя занятиям, то семью содержала женщина. Такой расклад поныне считается нормальным в традиционных кругах. Что касается детей (мальчиков до тринадцати лет и девочек до двенадцати лет), у них до совершеннолетия формальных обязанностей не было, но определенные роли в семье они играли: слушались родителей, учились (особенно мальчики). Для мужчин, женщин и детей обряды различались: скажем, в канун Субботы хозяйка зажигала свечи, а ее муж читал субботние благословения («киддуш»); на пасхальной трапезе (седере) Четыре Вопроса («ма ништана») читались младшим из детей.

Сейчас, конечно, все не так строго, а то и вовсе иначе. Семейные роли распределены менее патриархально, с большим равноправием между мужем и женой. Тем не менее, на уровне обрядов многие вещи сохраняются. Даже в эмансипированных семьях часто можно наблюдать, как мать зажигает субботние свечи, отец читает «киддуш», а дети (уже не только мальчики, но и девочки) задают на пасхальном седере традиционные вопросы. Также детей нередко учат ивриту, рассказывают о еврейской истории или религии (на занятиях в синагоге или в еврейской школе).

Жизнь еврейской семьи протекает в доме. Дом и семья нераздельны: именно семья придает еврейскому дому особый характер. Тем не менее, есть даже внешние признаки, по которым можно отличить еврейский дом. Самый очевидный из них – «мезуза». Это маленький свиток с надписью от руки, вложенный в футляр, на котором изображена буква «шин» (первая буква слова «Шаддай», то есть «Всемогущий»). Его прикрепляют к дверным косякам. Хотя в мезузах часто видят своего рода амулеты и талисманы, а благочестивые евреи нередко целуют их, входя в дом или выходя из него, в них нет ничего магического. Это просто напоминание о начертанных на них словах Торы: «И напиши их, [слова Торы], на косяках дома твоего и на воротах твоих» (Втор 6:9). Понимается данное речение следующим образом: что бы ни делали евреи в доме или вне дома, они должны помнить о Законе Божием. В послушание же предыдущему библейскому стиху («и навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими», Втор 6:8; ср. Исх 13:9) традиционные евреи надевают во время утренних молитв «тефиллин» (филактерии): кожаные коробочки с аналогичными текстами, написанными от руки. Тефиллин крепятся кожаными ремнями ко лбу и к руке.