Шрифт:
После того как план электрификации Палестины стал приобретать зримые очертания и формы, атаки на Рутенберга приобрели непрерывный характер. Выше уже говорилось о том, что в мировой антисемитской прессе, прежде всего английской, начиная примерно с середины 1921 г., против него велись планомерные, хорошо организованные кампании.
В одном из первых материалов на эту тему – в редакционной статье «Water-Power from Jordan» в лондонской «The Times» (1921. May 18. P. 7), где Рутенберг был преображен в «бывшего начальника полиции в правительстве Керенского» («Chief of Police in the Kerensky Government»), говорилось о его «коварных» планах в отношении утилизации водных ресурсов Палестины. В начале августа 1922 г. этот управляемый чьей-то недоброй, но настойчивой рукой финансово-политический скандал достиг кульминации. 1 августа английские газеты, словно по общей указке, поместили на первых полосах материалы, которые должны были «разоблачить» Рутенберга и подорвать к нему кредит доверия со стороны правительства и парламента. В воздухе запахло серой, как не пахло, пожалуй, с азефо-гапоновских времен. Впрочем, «Маска» при всей ее коварной казуистике могла бы поучиться искусству демагогии и политиканства у изощренных английских коллег. И тем не менее заказанного эффекта не произошло – прозвучавший мощный артиллерийский залп цели своей не достиг и, несмотря на хорошую организацию, антирутенберговская кампания в конце концов провалилась.
Помимо западных друзей и сторонников Рутенберга, его имя отстаивали друзья-эсеры: А.Ф. Керенский, Н.В. Чайковский, Н.Д. Авксентьев. Вот что, например, сообщала на своих страницах в информации «Kerensky Vindicates Rutenberg» («Керенский берет Рутенберга под защиту») газета «Denver Jewish News» (1922. August 2):
Recent attacks in the press against Pinhas Rutenberg, the Jewish engineer who obtained important concessions from the Palestine Government, have caused Kerensky, former head of the Provisional Russian Government, to come to the defence.
“I have heard of the press attacks on Rutenbergs honor,” Kerensky cables to newspaper here, “and cannot remain indifferent, I know Ruten-berg thoroughly. I know him as a man of irreproachable honor and irreproachable morality. I consider it my duty to vindicate his good name. As my colleague in the Provisional Government, Rutenberg proved fearless in the maintenance of order and in adopting strongest measure against the coup detat of the Bolsheviks. He has consistently served the Russian cause 22".
В своем письме Керенскому от 12 августа 1922 г. Рутенберг благодарил бывшего российского премьера за эту защиту ( RA, копия):
Дорогой Александр Федорович!
Вчера вернулся сюда из Лондона. Узнал подробности разыгравшейся здесь в мое отсутствие жестокой борьбы против меня черной сотни (английской на этот раз) за то, что не дал им сделать из Палестины сладкий пирог. Они, конечно, остались в дураках. Вместо вреда принесли своей борьбой моей работе большую пользу.
Сердечно спасибо за Вашу защиту.
Всякого доброго Вам,
Ваш П. Рутенберг
Выше уже шла речь о том, что важную роль в мобилизации вставших на защиту Рутенберга сил сыграл А. Беркенгейм, который в начале 20-х гг. оставляет свою деятельность на посту одного из руководителей европейского Центросоюза, переселяется – на короткий, правда, срок – в Палестину и становится правой рукой Рутенберга в Хеврат ха-хашмаль.Письмо Рутенберга к нему из Лондона (от 30 сентября 1922 г.) дополняет новыми штрихами и красками многие происходившие в ту пору события: конфликт с Вейцманом (из конспиративных целей автор письма избегает называть его имя и величает «"наш” самый большой Х<аим>»), а главное – источник организованной травли в английской прессе. Главную роль в этом играл упоминаемый в письме предприниматель Орфидес Мавроматис, бывший турецкий подданный греческого происхождения. В свое время, еще до начала Первой мировой войны, Мавроматис добился от турецкого правительства разрешения на электрическую концессию в Палестине. Впоследствии, когда законы и указы Оттоманской империи рухнули вместе с ней самой и таковой «ордер» был предоставлен Британией Рутенбергу, Мавроматис потребовал признать его «первородство» – принадлежащее якобы ему законное право на концессию. С этой целью он подал в международный суд в Гааге иск, в одном из пунктов которого говорилось, например, что, передавая концессию в руки Рутенберга, британское правительство фактически действовало в пользу Сионистской организации и тем самым ущемило интересы нееврейского населения Палестины. Вейцману и Рутенбергу, каждому от себя, пришлось письменно свидетельствовать о том, что Сионистская организация и электрическая компания являются организациями независимыми друг от друга и не обладают правом взаимного представительства (более подробно см.: Shaltiel 1990 – по индексу имен).
По всей видимости, хранящаяся ныне в RAпачка писем Рутенберга к Беркенгейму была после смерти последнего в 1932 г. передана их автору. Публикуемое ниже письмо в особенности интересно с точки зрения описания борьбы Рутенберга с сетью интриг вокруг концессии. Борьбы, в которой зримо проявились наиболее решительные бойцовские качества, воспитанные в соответствующей обстановке революционной работы.
30 Sept<ember> <1>922
Секретно
Дорогой мой Александр Моисеевич.
Группа финансистов City с sir Robert Perks во главе 23(большая сила) избрали своим орудием Mavrom<atis’a> и втихомолку, очень энергично работают, чтобы сломать концессию. Почти все подробности уже в моем распоряжении. В моем распоряжении также факт, что «наш» самый большой Х. их поддерживает. Цель его, очевидно, скомпрометировать или ослабить Рутенберга. Я этому не мог верить, ибо это не только преступно, но и нелепо, но это так. Организую необходимую машину для предстоящей очень серьезной борьбы. Метод:
а) Нервов не существует.
b) Я невинен и ничего не знаю; со всемив хороших отношениях.
c) Меняю свое отношение к Ec<onomic> Board, соглашусь на их участие даже 20 ООО и все силы направляю на возможно скорое образование компании.
NB. Участие Ec<onomic> Board обезоружит значительную часть врагов в City и даст мне там опору.
d) Работа и личные отношения с Col<onial> Office 24.
e) Подготовка прессы.
f) Личные разговоры, обеды и т. д. с представителями разных фирм и финансовых групп, питая их надеждами.
Могу безусловно рассчитывать на Джойнт 25(и старика 26), на брандейсистов 27и фактически на амер<иканских> сионистов (что очень важно). Вызываю сюда Берла <Кацнельсона> и других, чтобы их сорганизовать и связать с Labor Party. Ожидается, во всяком случае, подготовляется новый запрос в парламент по поводу Mavrom<atis а> и кампании в прессе.
Они себе сломают шею. Это несомненно. К несчастию, я никому всегосказать не могу. Но это all right. Я управлюсь, и на этот раз события, кажется, складываются исключительно благоприятно для нас. Опасность невероятно большая. Но, сыгравши игру удовлетворительно, мы выйдем из борьбы очень сильны.
Кардинальным условием для меня – успешная и быстраяВаша работа. Пишу Вам жесткое официальное письмо за проволочки в работе. Майерчик и Кассель несомненно ответственны за митингование по вопросам, не стоящим выеденного яйца. Возьмите всех в руки, и одно важно: продвижение работы, быстрое.Все остальное пустяки. Никакие оправдания задержек не меняют положения и несущественны. Контракты несущественны. Станция должна быть готова и давать энергию хотя бы нескольким улицам 28. Остальное приложится позже. Арабы должны работать в возможно большем числе.
Это исключительно важное орудие в моих руках, и я рассчитываю, Ал<ександр> Моис<еевич>, на Вас. Письмо это и другие подобные показывайте Багараву (больше абсолютно никому), советуйтесь с ним, у него хорошая голова на плечах, и сообщайте мне все, что найдете нужным. Я здесь управляюсь. Можете быть спокойны. Но я должен быть спокоен, что у вас все удовлетворительно.
Sacher'y 29говорить ничего об общем положении не следует. Но о Perks е и Mavrom<atis е> надо объяснить.
High Commiss<ioner> [2] получил от sir Rob<ert а> Perks а письмо, датированное 14 Sept<ember>, по поводу Mavrom<atisa> концессий. У High Commiss<ioner> должно быть письмо Mavrom<atisa> от 23 августа с требов<анием> утвердить концессию на ирригацию
Иорданской долины. Пусть S<acher> увидит Бентвича 31, прочитает письма, возьмет с них, если возможно, копии и заставит ответить Бент<вича>, что о Яффе и Иордане говорить не приходится. Пусть S<acher> напомнит Ником<бу> 32, что я согласился на его просьбу не настаивать на ирригации в концессии, по его настоянию, по политическим соображениям, но demand of Commission 33представил и имею письмо его в получении demand. Письма Perks а и Mavr<omatis а> по существу абсурдны и как таковые должны быть рассматриваемы и соответственным тоном отвечены.
О Ерусалимской концес<сии> Mavrom<atisa> я поручил Natbou у спросить advise 34Sir John Simons. Написал <в> Col<onial> Office, что они не имели права признавать valide 35эту концессию, что это может сделать только суд. Куда мы дело это отправим и затянем его возможно дольше.
Sacher действует как мой представитель. Никаких сношений по этому поводу с Сион<истской> орган<изацией> ни в Пал<естине>, ни в Лондоне, никаких частных писем по этому поводу с Вейцм<аном> или наш<ими> он иметь не может. Это очень важно и является моим категорическим требованием. Почему? – долго ему сейчас объяснять. Но так нужно. И все его сношения по этому пов<оду> могут вестись в конфиденциальной переписке только с Вами лично и Багаравом или со мной.
Вы официально деловые сношения ведите только через Office. Никаких сношений переписки ни с Вейц<маном>, ни с Гальпер<иным>, ни деловых, ни частых не ведите. С Усышкиным 36будьте в хороших отношениях, но ничего не говорите. Вообще никаких action по поводу общего положения не предпринимайте, кроме определенных шагов, о которых ясно буду писать Вам. По мере возможности буду держать Вас au courant 37.
Вы ничего не сообщаете мне об общем положении в стране.
В City говорили, что Бентвич уйдет за то, что он допустил выдачу концессии мне. Обсудите с Bauer от, следует ли об этом сказать Ником<бу>. Не упоминая источника – меня.
В City говорят, что я должен был оставить Палестину, п<отому> ч<то> моей жизни угрожала опасность со стороны арабов. Откуда до них могли дойти подобные известия? Подумайте об этом и напишите.
City имеет много информаций, часто правильных. Это значит, что у них довольно хорошая еврейскаяагентура и в Палестине, и здесь. Мне надо знать нити ее.
Дорогой мой Алекс<андр> Моисеевич. На нас лежит огромная ответственность за успех. Провал и «оправдание» его может быть предметом только исторических мемуаров, никому неизвестных.
Мы должныуспеть. Я со своей задачей управлюсь. Вы должны мне помочь и управиться с Вашей частью работы и ответственности. Не сомневаюсь, что управитесь. Но проникнитесь важностью элемента времени.
Мы сейчас нашей маленькой работой играем игру мирового значения. И выиграем ее. Не может быть причины в том, чтобы кто бы то ни былов Палестине подозревал существование подобн<ого> положения.
Ваш П. Рутенберг
2
Sept<ember> <1>922 Секретно
Дорогой мой Александр Моисеевич.
Группа финансистов City с sir Robert Perks во главе 23(большая сила) избрали своим орудием Mavrom<atis а> и втихомолку, очень энергично работают, чтобы сломать концессию. Почти все подробности уже в моем распоряжении. В моем распоряжении также факт, что «наш» самый большой X. их поддерживает. Цель его, очевидно, скомпрометировать или ослабить Рутенберга. Я этому не мог верить, ибо это не только преступно, но и нелепо, но это так. Организую необходимую машину для предстоящей очень серьезной борьбы. Метод:
а) Нервов не существует.
В том, что, действуя, с одной стороны, напористо, а с другой – трезво и рационально, Рутенберг не позволил определенным английским политическим и финансовым кругам, говоря его собственным языком, приготовить «из Палестины сладкий пирог», заключалась одна из несомненных исторических заслуг этого человека. И когда он называл себя «продуктивным фактором еврейской Палестины» (в письме Я. Полескину от 24 августа 1932 г., которое будет приведено в следующей главе), то в его словах звучали отнюдь не бравада и бахвальство, а объективная констатация того реального вклада в развитие страны, значение которого было, вне всякого сомнения, одним из самых весомых и продуктивных в истории еврейского ишува.
Силы, отдаваемые делу, были безмерны. Постоянная занятость – один из центральных мотивов многих писем Рутенберга, взявшего на себя колоссальную по физическим и нервным затратам ношу.
На письмо Ваше от 9-го отвечаю только сегодня, – пишет он Жаботинскому 24 ноября 1928 г. – Неопровержимое доказательство моей азиатской дикости. Но имеются оправдывающие вину обстоятельства. Я действительно занят. И занятость мою определяют ожидаемое половодье, дожди и другие факторы «от Бога», которые во что бы то ни стало надо предупредить и перехитрить вовремя. Забросил решительно все. Кроме иорданских работ, ничего не делаю сейчас 38.
Мысль о том, что нужно «предупредить и перехитрить» факторы, определяемые не только человеческой, но и Божьей волей, не локализовалась у Рутенберга исключительно в ситуативном эпистолярном жанре, а имела своего рода экзистенциальную перспективу. «Богоборческая» тема звучит, например, и в его недатированной дневниковой записи, возможно, по времени совпадающей с этим письмом Жаботинскому ( RA):
Очень трудно, но можно преодолеть то, что идет «от человека». Но как преодолеть то, что «от Бога»? И главное: как быть тому неге-рою, которого жизнь все время заставляет бороться с неподчиненными ему силами?