Надо сказать, что Англия и Франция видели в России решающую силу, которая должна была быть брошена против Германии. Министр иностранных дел Англии Э. Грей говорил, что ресурсы России столь велики, что она и одна без помощи союзников сможет одолеть или по крайней мере ослабить Германию. Такое потребительское отношение к России как к поставщику «пушечного мяса» сохранится до конца мировой войны. В самом деле, в августе 1914 г. у России было уже 114 боеготовых дивизии, тогда как у Франции всего 62 дивизии, к которым присоединились 6 английских. У немцев же имелось в первый месяц войны 78 дивизий, к ним добавлялись 49 австро-венгерских. Россия представляла собой главную силу. Поэтому мобилизация русской армии произвела в Германии впечатление «удара молнии». Как заявит немецкий посол в Петербурге Пурталес, в Германии это решение «может быть понято только в том смысле, что Россия хочет войны во что бы то ни стало». Союзники наши будут придерживаться тактики, которую озвучит уже во Вторую мировую войну Трумэн (США): «Пусть немцы и русские как можно больше убивают друг друга».

Что касается немцев, то они стояли перед нелегкой задачей — как обеспечить успех войны на два фронта. Военные возможности Франции были сравнимы с немецкими, но вот Австро-Венгрия не могла в одиночку противостоять России. Следовало учесть и участие Англии и США на стороне Антанты. Общий баланс сил был явно не в пользу Тройственного союза. Тем не менее военный теоретик X. Мольтке (старший) еще в конце XIX века подготовил такой план. Конечно, для Германии риск был огромный.

Немцы сочли, что быстрая победа над русскими в силу пространств и огромных ресурсов невозможна. Поэтому оставался единственный выход — быстрая и полная победа над Францией. Французов надо было во что бы то ни стало разгромить еще до полного развертывания сил русских. Поэтому немцы и попытались вначале разбить Францию. Однако русские наступления в Восточной Пруссии и в Карпатах и Галиции спутали немцам все карты. Пришлось менять планы. Командование группы немецких армий на Востоке в лице главнокомандующего на Восточном фронте П. Гинденбурга и его помощника генерала Э. Людендорфа и австро-венгерское командование (Конрад), которых поддержал канцлер Бетман-Гольвег, уже потребовали разгромить сначала Россию, а затем заставить Париж и Лондон подписать выгодные для Вены и Берлина условия мира. Гинденбург и Людендорф сумели убедить в необходимости удара по России главу немецкого Генштаба генерала Фалькенхайна. В. Раушер пишет: «Это должно было привести к уничтожению царских вооруженных сил и прекращению войны на Востоке. Факельхайн, разумеется, не должен был терять из виду угрожающее положение на Западном фронте и развитие событий на Балканах».

Каков же был расклад сил на Западном фронте, где немецкой армии противостояли армии французов, англичан и их близких союзников?

В отличие от Восточного фронта, где немцам и австрийцам приходилось действовать на разных направлениях, на Западном фронте развернулась позиционная война. План германской стратегии «молниеносной войны» провалился с самого начала. Хотя первые же пограничные сражения складывались в их пользу. Французские войска, потерпев тяжелое поражение на всех участках, в беспорядке вместе с толпами беженцев отступали к Парижу, преследуемые по пятам. Попытки остановить продвижение оказывались безрезультатными и влекли за собой новые тяжелые потери. Правительство перебралось в Бордо.

Основой германских сил под Парижем являлись 1-я армия Александра фон Клука и 2-я армия Карла фон Бюлова. В их взаимодействии они и должны были согласно плану Шлиффена производить охват Парижа. По мере развития наступления 6-й французской армии Монури и подхода основных сил 1-й армии сражение начало принимать характер встречных боев. Атакующий порыв французов был сбит, и немцы готовились нанести ответный удар.

Как отмечают военные историки, в результате последовавшего наступления французов и англичан генерал Г. Мольтке (младший), племянник старшего Мольтке и запаниковавший Бюлов решили прекратить атаки и отступить, несмотря на все возражения Клука. 9 сентября начался отход — 3 правофланговые германские армии начали отходить на север: 1-я армия — к Нижней Эне, 2-я — за Марну и 3-я — к Марне.

Отходившие немецкие армии даже никто не преследовал — командование союзников не могло поверить в то, что немцы отступят на пороге собственной победы. Один из авторов того времени сообщает: «Ключевые ошибки, повлекшие за собой срыв блицкрига и в конечном итоге поражение Германии в войне на истощение, были совершены в самых высоких штабах. Отсутствие железной воли у Мольтке-младшего, ставшего недостойным своего великого дяди, неподконтрольная инициатива командиров на местах и, главное, — чрезмерная самоуверенность в те сентябрьские дни 1914-го года, — стоили Германии миллионов жертв, революции, веймарского позора и в конечном итоге прихода к власти Гитлера. Союзникам был сделан царский подарок, — открытый коридор между рвущимися к Парижу армиями; одна лишь угроза их разъединения заставила запаниковать германский генштаб, и свести на нет все выдающиеся успехи на других участках… Соучастник французской победы сидел, увы, в германском штабе, а не воевал в лесах Восточной Пруссии. Ну а главный ее творец, — в окопах Западного фронта, и имя ему, — французский солдат, который выдержал катастрофу Пограничного сражения, смог прийти в себя и перейти в решительное наступление против уже, казалось бы, победивших немцев».

Автор справедливо заметил, что потери русских войск в Восточной Пруссии и успехи Брусиловского наступления не следует уж очень тесно привязывать к результатам битвы немцев против французов и англичан на Западном фронте. «В то же время в попытке отвлечь немцев от Марны русская армия потеряла более 80 тысяч только пленными — в наступлении, которое по сути не оказало влияния на ход боев под Парижем. Наступление плохо подготовленное, без развернутых тылов, до окончания мобилизации по довоенным планам. Но разве у генералов был выбор, если стратегию Российской империи определяли не в русском генштабе, а во французском?» Возможно, в том или ином отдельном сражении бои русских на Восточном фронте и не имели прямой связи. Но то, что воздействие русского фактора было не только важным, но и решающим в ходе всей военной кампании первой мировой сомнения не вызывает.

Однако и мужество французов достойно наивысшей похвалы. Битва на Марне закончилась отступлением немцев. За четыре дня, оставшиеся до завершения стратегического плана, Германия не смогла добиться «решающей победы» и таким образом упустила возможность выиграть войну. Для Франции, ее союзников и в конечном итоге для остального мира трагедия Марны заключалась в том, что победа, которая была близка, осталась нереализованной…