Многочасовое бессмысленное стояние людей в масках под окнами мэрии было ни чем иным, как акцией устрашения (на следующий день Дмитрий Горбачук, начальник службы безопасности группы «Мост», впервые публично употребил термин «маски-шоу» в отношении операций спецслужб). Скорее всего, непосредственных исполнителей замысла Коржакова в истинные причины и цели происходящего не посвящали. Их предельно жесткие действия (людей Гусинского вытаскивали из машины на снег под угрозой «лимонки») свидетельствуют о том, что они ожидали сопротивления по полной программе, во всяком случае, получили соответствующие инструкции. Короче, актеры играли, возможно, по-честному, и им-то и вменили превышение служебных полномочий.

Итог действа известен и объясняет причины. Гусинский действительно на полгода уехал из Москвы в Лондон, и говорят, был немало напуган. Кроме того, в ходе инцидента были засвечены и, по крайней мере временно, отрезаны его связи в различных структурах и высоких сферах, куда он обращался за помощью.

Сообразительный мэр Москвы не предпринял никаких видимых действий, дабы разобраться и навести порядок на вверенной ему территории. Более того, через некоторое время он отреагировал на «сигнал» Коржакова, публично объявив, что никаких президентских амбиций у него нет и его вполне устраивает должность мэра. Финансовые отношения между мэрией и группой «Мост» натянулись, что в большой степени било и по Гусинскому-бизнесмену.

Гусинский всерьез рассорился с Юрием Лужковым еще в 1995 г. Ссора была столь серьезной, что Лужков в пику Гусинскому создал новый банк (Банк Москвы) и перевел туда столичные счета, которые до этого обслуживал Мост-банк. Мэрия, по сути отказалась от системы уполномоченных банков непосредственно вслед за разборкой у офиса Мост-банка. Руководить Банком Москвы мэр Москвы поставил Андрея Бородина – сына своего старого друга.

Мост-банк лишился возможности обслуживать основные доходные статьи московского бюджета, а это, по данным за 1996 г., 41,63 трлн руб. (налог на прибыль – 20 трлн, подоходный налог – 6 трлн, налог на содержание жилого фонда и объектов социальной сферы – 5,7 трлн руб. и т. д.).

В «Мосте» сохранились только счета московского департамента образования и комитета по культуре. Правда, банку удалось вернуть себе счета московской ГАИ, находившиеся некоторое время в Банке Москвы. Но это был уже совсем другой порядок цифр. В банковских кругах заговорили о том, что перед «Мостом» встал вопрос выживания. Но банк его решил – прежде всего за счет рынка частных вкладов.

Помимо создания разветвленной филиальной сети по Москве банк ввел в практику регулярное повышение ставок по вкладам частных лиц. Далее Мост-банк провел активное наступление на рынок пластиковых карт: за 1995 г. общее число эмитированных банком карт приблизилось к 20 000, а число операций по ним составило около 90 000 на сумму $12 млн в месяц. В итоге он сохранил свои позиции в группе 30 крупнейших российских банков по размеру капитала и даже был включен в феврале 1997 г. в число 16 банков – агентов правительства России.

Постепенно решился и «личный вопрос». Состоявшееся в январе 1997 г. собрание акционеров Мост-банка избрало новым президентом председателя совета банка Бориса Хаита вместо Владимира Гусинского, который, в свою очередь, возглавил ЗАО «Медиа-Мост». СМИ хором отметили, что у нового руководителя банка «хорошие отношения с московским мэром».

А в 1999-м состоялось полное примирение Юрия Лужкова и Владимира Гусинского. Тому удалось не только убедить Лужкова забыть старые обиды, но и потеснить Андрея Бородина, который, по слухам, входил к мэру без стука. Более того, Лужков вернул в Мост-банк часть московских счетов, и пошли разговоры об объединении Мост-банка с Банком Москвы (и примкнувшим к нему Мосбизнесбанком).

Впрочем, сделавший лучшее в России телевидение Владимир Гусинский интересовал Юрия Лужкова уже не как банкир. Борьба за власть в стране вот-вот должна была достичь апогея, и московский мэр с московским медиамагнатом вновь понадобились друг другу.

Наверное, в какой-то момент Гусинскому показалось, что он сможет назначать исполнителей главной роли в стране. У него было трое кандидатов: Лужков, Примаков и Явлинский (именно в такой последовательности, хотя Явлинского Гусинский полюбил гораздо раньше и искреннее, чем первых двух). Он счел, что лучшее в России телевидение хотя бы одного из них сможет сделать президентом страны.

Это оказалось роковой ошибкой. Мэр Москвы во время предвыборной кампании стал объектом охоты центра, и глава «Медиа-Моста» за компанию попал под обстрел. В августе 1999-го глава кремлевской администрации Александр Волошин поставил вопрос ребром: «Либо мы сломаем "Мост", либо "Мост" сломает государство».

С появлением Путина шансы Лужкова и Примакова обнулились. Главным режиссером страны оказался Валентин Юмашев, а основными сценами – ОРТ и РТВ. Все три героя Владимира Гусинского мигом вписались в новую реальность. А он – нет. Новая реальность отобрала у него то место, за которое он столько лет боролся.

В Кремле утверждали, что после президентских выборов Гусинский интересовался, чего от него хотят победители за добровольную сдачу. Оказалось, что хотят все – весь бизнес «Медиа-Моста». По законам политического бизнеса, они были в своем праве. Ведь Гусинский тоже хотел получить «все» или очень много. И получил бы. Да вот только кандидаты его проиграли.

Разумеется, Гусинский не мог добровольно сдать бизнес, в котором прожил самые яркие годы своей жизни. Он должен был использовать свой последний шанс – поставить оппозиционную драму. Кто мог предположить, что дело кончится Бутыркой?