Цезарь похлопал ее по руке. Похлопал по голому плечу. Наконец он похлопал ее по коленке. Интересно, чувствует ли он ее мускусный запах?

Когда я подошел спросить, не хотят ли они еще выпить, Октавий Цезарь с удивлением очнулся. Огляделся вокруг.

— Боже, неужели все…

— Да, сэр, — ответил я. — Но вы можете оставаться, сколько пожелаете.

— О нет, — поспешно сказал он. — Я должен… Компания этой очаровательной леди так… Я действительно должен…

Они ушли вместе. Клара успела мне подмигнуть.

Я снова запер дверь и вернулся в бар к своему бокалу. А когда допивал другой, послушал «Почему такие разные женщина и мужчина?».

Я устал, но был вполне доволен. Встреча Нового года в одиночестве не огорчала меня. Наоборот. Можно побыть самим собой.

Услышав стук входной двери, я подумал, что кто-то из наших гостей что-то забыл. Но это была женщина, которой я раньше никогда не видел. Маленькая, крепенькая, слегка взвинченная. Протягивая мне членский билет, отрывисто произнесла:

— Я член.

— Ах вот что! — улыбнулся я. — Но мы открываемся только второго января.

— О, — протянула она, и лицо ее сморщилось. — Я думала…

— Разве что, — сказал я, — вы пожелаете прибегнуть к моим услугам.

Она застыла, потом беззвучно выдохнула:

— Хорошо.

Достала из сумочки деньги.

— Глупости, — возразил я. — Вы наш первый клиент. Фирма платит.

В десятых числах января все причастные к «Питер-Плейс» поняли, что успех обеспечен. Запись на ленч и обед шла на несколько дней вперед. Бар был заполнен с открытия до закрытия.

Но основной доход поступал сверху, из спален. Эта отрасль так же, как мальчики по вызову и служба сопровождения, медленно, но верно расширялась.

За первые несколько недель у нас перебывало множество клиенток без членских билетов. Охранявшему вход горилле было дано указание заворачивать мужчин и парочки, а женщин впускать — пусть осмотрятся. После этого многие случайные посетительницы становились членами.

Хотя большинство наших клиенток по-прежнему предпочитали расплачиваться наличными, теперь мы принимали и кредитные карточки. Желающим вносить плату помесячно рассылали завизированные счета. Разумеется, гонорар за «сцену» записывали в счет обеда или завтрака.

Мужчинам разрешалось посещать столовую и бар на первом этаже, но только в сопровождении члена клуба.

Клиентура наша, как и прежде, делилась на две категории: разочарованные богачки (в основном замужние) с избытком свободного времени и денег и замотанные труженицы (в основном одинокие) с избытком амбиций, слишком занятые своей карьерой, чтобы решиться на замужество и материнство. Для тех и других «Питер-Плейс» стал прибежищем и способом разрешения всех проблем.

Марта совершенно верно подметила, что мы оказались в нужном месте, в нужное время и с нужными услугами. Циник сказал бы, что мы топчем курочек, выжимая золотые яйца, но я честно верил в высокую миссию.

Мы с Янси Барнетом приветствовали гостей, пропущенных обезьяноподобным швейцаром. Проверяли заказ, провожали в столовую, в бар или к маленькому лифту, который поднимал их наверх, в спальни. Янс работал с полудня до семи, после чего заступал я — до двух часов ночи. Каждую неделю мы меняли свой график.

Однажды днем, в ту первую лихорадочную неделю января, я сидел в офисе на первом этаже, колдуя над графиком, когда вошел Янс и сказал, что меня хочет видеть Николь Редберн.

Я не разговаривал с ней с того самого Сочельника и действительно не желал разговаривать. Янс, должно быть, заметил мои колебания и деликатно предложил:

— Я ей скажу, что вы заняты, Питер.

— Нет, — сказал я. — Не хочу сваливать на вас грязную работу. Я приму ее.

Вид у нее был деловой — костюм на заказ и дождевик через руку. Раньше я никогда не видел ее с зачесанными назад волосами. Этот стиль придавал ее внешности резкость и твердость. Мы попытались улыбнуться друг другу.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — предложил я. — Я закажу в баре.

— Нет, спасибо. — Молчание. — Прелестный клуб, Питер. Насколько я успела заметить.

— Спасибо. Могу показать.

— Нет. У меня всего несколько минут. — И снова молчание. — Грейс Стюарт сегодня возвращается на побережье, — сказала она. — Зовет меня с собой.

— Да?

— Приглашает работать. Говорит, у меня ум финансиста и я смогу зарабатывать за год по сотне тысяч.