— В самом деле? — спросил я.

Готвольд испытующе посмотрел на меня:

— Что вас не устраивает?

— Мне просто не хочется признавать, что мы столкнулись с неразрешимой задачей и бежим к ним за помощью.

— Безусловно, — поддержала меня Марта.

— Весьма понятная и естественная реакция, — согласился адвокат. — Но вспомните, что Каннис и Гелеско вложили в «Питер-Плейс» солидный капитал. В любом случае угроза вашему предприятию затрагивает их интересы. К тому же они — согласитесь — весьма, гм, квалифицированные специалисты в таких делах. Настоятельно советую изложить дело им.

Он взглянул на часы, поднялся, прихватил свою черную мягкую шляпу с ленточкой и серые замшевые перчатки.

— Мне надо бежать. Пожалуйста, все обдумайте. Ваши партнеры — опытные бизнесмены. Глупо не использовать их профессиональные способности.

— Мы подумаем, — сказала Марта.

— Подумайте, — сказал он. — Или соглашайтесь с требованиями Футтера. Другого решения предложить не могу.

На встрече с Готвольдом Марта была в махровом халате и тапочках.

— Сейчас приму душ, оденусь и поеду в клуб, — сказала она. — Подожди, пойдем вместе. Там есть еще кофе, если хочешь.

Она скрылась в ванной, а я отнес посуду на кухню, потом пришел к ней и сел на опущенную крышку унитаза.

— Ну, что ты думаешь? — прокричал я сквозь шум воды.

— Придется идти к ним, — прокричала она в ответ. — Даже думать противно.

— Мне тоже.

Больше мы не сказали ни слова, пока она не вышла из-под душа. Схватила полотенце, начала растираться.

— Я становлюсь жирной, как свинья. Вот потрогай.

Я встал, взял другое полотенце, начал вытирать ее широкие плечи и спину.

— Оскар прав, — снова заговорила Марта. — Это силовая проблема. Каннис и Гелеско справятся с ней гораздо лучше нас.

— Согласен, — сказал я, энергично работая полотенцем. — Но взамен потребуют права голоса и начнут учить нас вести дела.

— С них станется, — согласилась она.

Мы перешли в спальню. Она натягивала колготки, а я, присев на край кровати, закурил сигарету.

— Не хотелось бы мне сделать их своими врагами, — признался я.

— Все зависит от Октавия Цезаря.

Она держала в руках два платья.

— Розовое или черное?

— Черное. Розовое — это для девочки.

— Пока Цезарь не скажет своего слова, — продолжала она, — они ведут себя как котята.

Я минуту подумал, потом решился:

— Марта, помнишь, я месяц назад рассказывал, что встречался с Октавием Цезарем?

— Конечно, помню. Обсуждал, как создать сеть.

— Правильно. Только я тебе не сказал, что, когда выходил из офиса, туда вошел твой друг, Уилсон Боукер.

В этот момент Марта красила губы. И вдруг остановилась. Повернулась ко мне. Глаза ее расширились.

— Уилсон? Ты уверен?

— Абсолютно. А с ним был маленький типчик в котелке и с сигарой.

— Мак-Маннис, — уныло пробормотала она. — Менеджер его избирательной кампании. Они вошли в офис к Цезарю?

— Никаких сомнений.

— Вот сукин сын! Только этого мне не хватало.

Она повернулась к зеркалу, попыталась закончить макияж. Но не смогла.

— Вряд ли Цезарь тебя упомянет, — попробовал успокоить я. — Он не тот человек, чтобы распространяться о своем бизнесе. И будь я проклят, если Боукер хоть с кем-нибудь заговорит о тебе.

— Знаю, знаю, — сказала она. — Но мне очень не нравится, что эти двое сходятся вместе. Питер, речь идет о многом. Если Уилсон водворится в Олбани, [41] он через четыре года или через восемь лет может сделать рывок на самый верх. О чем и мечтает его жена.

— Президент Боукер? А вдруг он назначит тебя государственным секретарем?

— Заткнись! — злобно прикрикнула она, и я больше не стал шутить на эту тему.

Я приехал в своем «датсуне», и когда Марта тщательно заперла дверь на два замка и мы вышли на улицу, обнаружил штрафную квитанцию, аккуратно засунутую под стрелку «дворника».