— Забудьте об этом, — посоветовал я. — Вы будете жить вечно. Сколько у вас детей?

— Пятеро, четырнадцать внуков и три правнука. Все, слава Богу, в добром здравии.

— Великолепно! — улыбнулся я. — Представляю себе список рождественских подарков.

— Я даю деньги, — сказала Бекки. — Они всегда кстати, и еще не было случая, чтоб кто-нибудь их вернул. А ты женат, сынок?

— Разведен. По правде говоря, хорошенькие девочки меня не интересуют.

— Дело твое, — пожала она плечами, — но как бы не пожалеть. Мой брак был очень счастливым, дай Бог каждому. Я прожила в супружестве пятьдесят восемь чудесных лет.

— Отчего умер ваш муж?

— Подавился рыбьей костью, — сказала Бекки. — На званом обеде. Самое интересное, что Моррис терпеть не мог рыбу. Он ел ее просто из вежливости.

В спальне я восхитился бельем из натурального шелка с белыми кружевами. — Из Франции, прямо из Парижа, — гордо сообщила она. — Люблю красивые вещи. — Она пытливо осмотрела мое обнаженное тело. — У тебя красивая фигура, сынок, но ты жутко худой. Наверно, ешь как попало.

— Ну что вы, — запротестовал я. — Питаюсь продуктами исключительно калорийными, богатыми витаминами.

— А ребра почему торчат? — Она привлекла меня к себе. — Слушай, сынок, не бойся сделать мне больно или чего-нибудь повредить. Я крепкая старая курочка.

Она оказалась не просто крепкой, а буйной, взяв инициативу на себя, так что мне несколько раз пришлось цепляться за спинку кровати, чтоб не слететь на пол.

Упругое бархатистое тело, маленькие розовые груди, гладкие ляжки, мягкие податливые ягодицы. Хотел бы я иметь такую форму в восемьдесят четыре года.

Она увлекла меня в погоню, и настал момент, когда я, заразившись ее страстью, забыл о возрасте. Она владела новыми для меня трюками, и поспевать за ней было непросто.

Когда мы наконец дошли до конца, я рыдал, вопил, стонал, визжал, как сумасшедший. Бекки успокаивающе тронула меня за плечо, и я решил, что Моррис вовсе не подавился рыбой, а умер от изнеможения.

Бекки стала постоянной клиенткой, перебрав всех «жеребцов» в моей «конюшне». Ребята прозвали ее «бабушка Мозес» и полюбили за острый добрый юмор, за готовность выслушивать профессиональные проблемы и давать мудрые советы.

Каждый раз, приходя на свидание, она приносила жеребцу коробку вкусного домашнего печенья.

Оскар Готвольд позвонил агенту по недвижимости, который связался с управляющим «Делакруа», который велел одному из швейцаров впустить Марту Тумбли и меня осмотреть квартиру.

Швейцар, сообщив, что зовут его Макс, поднялся с нами в отдельном лифте. На двадцать девятом этаже он отпер дверь, сказал, чтобы мы не спешили, захлопнули за собой дверь и уходя связались с ним.

Мы медленно обошли квартиру. Гостиная в самом деле была огромной, остальные комнаты удобными, отделка не слишком кричащей.

Спальни, ванные и кухня были полностью меблированы, с постельным бельем и всевозможными аксессуарами. В гостиной и хозяйской спальне стояли телевизоры. Радиоаппаратура в нише и динамики в других комнатах.

С угловой террасы открывался вид на юг и запад. Мы увидели кусочек Центрального парка, крыши Манхэттена, Вест-Сайд и далеко на горизонте Нью-Джерси.

Вернувшись, мы прикинули, как разместить в обширном фойе приемную, а в кабинете офис.

— Недавно одна клиентка, — говорила Марта, — попросила устроить обед, на который хотела прийти с подружкой, чтоб жеребцы сначала послужили официантами, а уж потом взялись за дело. Я сказала, что у нас нет таких возможностей. В этой квартире можно устраивать вечеринки. Ты видел кухню?

Осмотрев квартиру, мы спустились, вернули ключи Максу, потом отправились к Марте. Был снегопад, к вечеру перешедший в дождь, и тротуары стали предательски скользкими. Марта взяла меня под руку. Всю дорогу мы шли молча.

Дома уселись за подсчеты. Самый крупный платеж — двадцать одна тысяча — взнос за месяц и задаток еще за два, после чего нам предстояло ежемесячно выплачивать по семь тысяч в месяц, плюс телефон, электричество, стирка, взятки управляющему и швейцару, Солу Хоффхаймеру и прочее.

— По-моему, Футтер, увидев эти апартаменты, поднимет цену до пяти сотен в месяц, — сказал я.

— Нам понадобится горничная как минимум на восемь часов в день, — добавила Марта. — И уборщицы. Накинь еще триста в неделю.