Зеленые глаза вдруг засветились — такими огоньками сверкают свободные такси.

— Глашка, если бы ты знала, какой мир перед нами открывается! Марианна Степановна, она ведь каждый день говорит с Учителями, и они рассказывают, что осталось совсем немного…

— До чего? — Видимо, я была не слишком осторожна, спугнула Сашеньку, и она быстро прикончила разговор:

— Ни до чего! Ладно, я поскакала — смесь на кухне, памперсы Алеша покажет где. Приду в семь, восемь — самый край. Пока-пока!

Она уже на самом пороге, под гулкое эхо парадного, расщедрилась:

— Спасибо!

Малыш спал крепко, и я пошла к книжным полкам, поискать себе чтение. Сняла с полки случайный толстый том без обложки, раскрыла и ахнула: между страниц книги были заложены деньги. Тонкие купюры цвета патины, с каждой глядит надменный мужчина в белом парике. Несколько купюр успело выпорхнуть из книги, и я кинулась собирать их, под дикий колот сердца. Лишь только воткнула том на место, в комнату явился Лапочкин. Он зевал, но, видимо, уже выспался.

— Спит? — спросил Алеша.

— Спит, — сказала я.

— Я сейчас чай сделаю, — посулил зять. — Или водки лучше?

— Да ты что? Здесь ребенок!

Алеша вздохнул — ему явно хотелось водки, и отказ мой распечалил душу. Но я даже думать не желала о такой возможности: как можно пить рядом с крошечным малышом?

Лапочкин ушел на кухню, звенел там долго и бренчал — казалось, настраивается маленький оркестр. Потом наконец принес в комнату поднос с чашками и бутербродами. Мы принялись поглощать еду, и делали это с жадностью, за которой укрывалось обоюдное смущение.

— Ты считаешь, Сашеньке идут на пользу эти занятия?

— Какие занятия? А, «Космея»! Как тебе сказать…

Алеша был явно рад, что разговор обошел Петрушку стороной. Он жестом показал мне — дожую, мол, бутерброд, тогда и выскажусь на предложенную тему.

Малыш крепко спал под наши разговоры и не проснулся до самого Сашенькиного возвращения.

Она открыла дверь ключами и вошла в квартиру медленно, с искусственным, закоченевшим выражением лица. Такие лица рисуют принцессам маленькие девочки — круглые глаза, брови дужками, полуоткрытый рот.

— Сегодня великий день, — сказала Сашенька, не видя ни спящего сына, ни Алеши, ни меня, и все же обращалась она к нам — поскольку в комнате больше никого не было. — Теперь я знаю, как мне быть и что мне делать.

Не ожидая ответа, сестра медленно прошла в спальню, она с такой аккуратностью несла прямую спину, как будто вдруг узнала — та сделана из фарфора.

Я боялась взглянуть на Алешу.

— Это нормально, — сказал он. — Через полчаса из комнаты выйдет обычная Сашенька.

— Алеша, разве ты не видишь: ее зомбируют!

Из спальни понеслось пение — Сашенька тянула непонятные слова, раскачивая голос, как качели. Я вспомнила — «строки».

Лапочкин вздохнул.

— Я только что говорил тебе, Глаша, что люблю свою жену и разрешаю ей все, иначе… — Он резко сбросил громкость. — Иначе она со мной разведется.

Часом раньше Алеша рассказывал, что Сашенька подсела на доктрины Бугровой крепко, как на кокаин.

— С утра полчаса «строки», потом лекции, днем опять «строки», тренинги, вечером выходы на орбиту…

— Алеша, ты же понимаешь, ни на какие орбиты она не выходит. Все это бред, блажь, ей просто снесли крышу!

Лапочкин вздыхал:

— Я не столь категоричен. И потом, Сашенька — она ведь как ребенок. Это просто новая игрушка, как стройотряды или этот… твой…

Я быстро кивнула — ни к чему углубляться.

Алеша вдруг затрещал пальцами, как будто они были деревянные — раньше за ним не водилось такой привычки.

— Если ей там хорошо, пускай ходит, чего там. Они, конечно, ерундой занимаются, но ерунда невинная! Правда, в последнее время эта ее Степановна просит все больше денег: то на «Путеводную Звезду», то на семинар, то книжечку помочь издать… Но неужели я для Сашеньки да не найду денег?

Лапочкин машинально переместил взгляд к книжным полкам, а я свой увела в противоположную сторону.

— У меня еще один бизнес появился, вообще новая пашня, — разоткровенничался вдруг Алеша. — Я не один, конечно, работаю, с партнерами, но знаешь, если все будет идти как теперь, увезу Сашеньку с малышом в Швейцарию. Кантон, например, Во. Денег хватит на всю жизнь, до смерти будем в потолок плевать.

Заговорив о деньгах, Алеша сильно раскраснелся.

— В Швейцарии ей будет не до «Космеи», — говорил он, и я кивала, соглашалась.