Шрифт:
– Мне страшно, – призналась она, снова закрывая глаза.
– Мне тоже страшно. Но клянусь Богом, Джулианна, все будет хорошо. Я об этом позабочусь.
– А если что-то вдруг случится?
Габриель прижался лбом к ее лбу:
– Надеюсь, ничего страшного не случится. Нельзя начинать это путешествие, думая об ужасных последствиях. Ведь это ты учила меня не терять надежды. Не надо отчаиваться.
– Но как могло так получиться?
Габриель полез в карман пальто за платком и осторожно вытер ей лицо.
– Если ты этого не знаешь, дорогая, тогда я что-то делаю не так.
Он попытался скрыть улыбку, но не сумел. Он улыбнулся во весь рот.
Джулия открыла глаза. Глаза Габриеля светились мужской гордостью.
– Супермен, – пробормотала она. – Я должна была бы предвидеть. В твоих генах скрыта магия.
– Совершенно верно, миссис Эмерсон. И не только в генах. В джинсах тоже. И я был бы счастлив продемонстрировать тебе эту магию в любое время. По первому твоему требованию.
– Очень смешно, Супермен.
Габриель нежно ее поцеловал. Это был поцелуй мужчины, получившего от своей возлюбленной то, чего он жаждал сильнее всего. Самый желанный, самый неожиданный подарок.
– Я… я молился об этом, – смущенно признался Габриель.
– Я тоже молилась. И неоднократно. Я просто не подумала о том, что святой Франциск не успокоился, пока не убедил Бога даровать нам ребенка.
– Да? А я об этом даже не знал, – сказал Габриель, слегка щелкая ее по носу. – Итак, молодая исследовательница творчества Данте убедила меня, что святой Франциск исполняет подобные просьбы молча. Возможно, он действительно не произнес ни слова, а просто при сем присутствовал.
– Нет, он кое-что сказал, – возразила Джулия. – Таким способом он мне показал ошибочность главной идеи моей лекции. Получается, он все-таки сражался с демоном за душу Гвидо.
– В этом я искренне сомневаюсь. Профессор Вудхауз разделил бы мое мнение. Вероятно, святой Франциск просто хвастался тем, что ты входишь в круг благословенных.
– Тогда в последние дни я его солидно огорчила. Я вела себя как эгоистичная, избалованная особа.
– Не наговаривай на себя, – серьезным тоном возразил Габриель. – Ты, как и я, была застигнута врасплох. Но для тебя ставки оказались несравненно выше. Как я уже говорил, обещаю тебе сделать все, чтобы твоя учеба не пострадала. – Габриель крепко обнял жену. – Я никак не ожидал получить ответ на свои молитвы. Мне до сих пор не свыкнуться с мыслью, что Бог согласился выслушать меня, не говоря уже о выполнении моих просьб.
– Может, в этом и проявляется щедрость Божьей благодати? В ее неожиданности?
– Fun dayn moyl in gots oyern.
– Это идиш? – спросила Джулия.
– Да. В переводе означает: «Твои бы слова да Богу в уши».
Джулию вдруг охватило теплое незнакомое чувство, разлившееся по всему телу.
– Мы научим нашего ребенка идишу. И итальянскому. И обязательно расскажем про замечательного прадеда, профессора Шпигеля.
– И про знаменитую мать, профессора Джулианну Эмерсон. Джулианна, ты обязательно окончишь докторантуру и станешь профессором. Клянусь тебе.
Джулия зарылась лицом в теплую шерсть его пальто.
Глава семидесятая
1 января 2012 года. Стоу, штат Вермонт
Новогодняя ночь застала Пола в шале, у камина. Хедер и Крис удалились к себе в комнату. Они поздравили Пола и Эллисон с Новым годом и оставили их вдвоем потягивать пиво в уютной тишине.
Оба сидели на полу. Эллисон все время смотрела на Пола, однако ее миловидное лицо не выдавало никаких чувств.
– А помнишь, как мы впервые оказались вместе? – вдруг спросила она.
Пол резко выпрямился, едва не расплескав пиво. Потом удивленно кашлянул:
– Почему ты спрашиваешь об этом?
Смущенная его реакцией, Эллисон отвела взгляд:
– Просто захотелось тебя спросить. Извини. Наверное, я зря ворошу прошлое.
Пол взялся за край наклейки и начал отдирать ее от бутылки. Он ждал, пока его замершее сердце снова забьется.
– Ты так много об этом думаешь? О нашей первой ночи?
Пол вовсе не хотел задеть Элли или чем-то огорчить ее. Ей нечего стыдиться их прошлого. Не они первые расстались.
– А ты нет?
– Если не забыла, это ведь ты рассталась со мной. – Пол вновь принялся за наклейку. – Куда ты клонишь сейчас?
– Да вот, интересно стало: ты сердился на меня за мой уход?
– Разумеется. Я только не понимаю, зачем ты снова завела этот разговор? Хочешь меня помучить? Да, я сердился на тебя, но потом перестал, иначе… – Настал его черед выглядеть смущенным.