Какое еще величие? Я был счастлив всякий раз, когда мне удавалось избежать унизительной неудачи, а он толкует о величии. Голос старика был на удивление чист и звонок, что как-то не вязалось с его сизым носом и мокрой от эля бородой. «Когда он трезв, слушать его, должно быть, одно удовольствие», – подумал я.

– И что же, вы совершали великие дела? – спросил я его.

– Я пытался, и преуспел куда больше, чем мог хотя бы надеяться.

– Неужели?

– Да, но это было давным-давно. Мечтами денег не заработаешь, и самые дорогие из них никогда не становятся реальностью. В молодости я этого не знал. И хорошо, что не знал. – Он вздохнул. – Ну а ты, приятель? Чего ты достигнешь в жизни? Разгадаешь загадку убийства Харриет Сиппель, Иды Грэнсбери и Ричарда Негуса?

Старик говорил так, словно эта цель не заслуживала внимания.

– С Негусом я не был знаком, хотя раз-другой его видел, – продолжал он. – Он уехал из деревни вскоре после того, как я тут обосновался. Один уехал, другой приехал, и оба по одной и той же причине. Оба с тяжелым сердцем.

– Что же это была за причина?

Одним стремительным движением старый гном влил себе в горло невероятное количество эля.

– Она не смогла этого пережить! – сказал он.

– Кто не смог пережить что? Ида Грэнсбери не смогла пережить отъезда Ричарда Негуса из деревни?

– Потери мужа. Так, по крайней мере, говорят. Харриет Сиппель. Говорят, из-за того, что ее муж умер так рано, она стала тем, чем была. Но это, я вам скажу, не причина. Немногим старше, чем тот парень, что сидел тут до вас. Слишком молод, чтобы умереть. Нет им конца.

– Когда вы сказали «она стала тем, чем была», что вы имели в виду, мистер… э-э-э… Не могли бы вы объяснить?

– Что, приятель? А, ну да. Мечты никому пользы не приносят, ни женщине, ни мужчине. Я рад, что был уже стар, когда… когда натолкнулся на эту мысль.

– Простите, я просто хочу убедиться, что ничего не перепутал, – сказал я, невольно раздражаясь от того, что он все время перескакивает с одного на другое. – Вы говорили, что миссис Харриет Сиппель потеряла мужа в юном возрасте, и вдовство сделало ее тем… чем же?

К моему ужасу, старик заплакал.

– Зачем она сюда приехала? У нее ведь мог быть муж, дети, счастливая семья…

– У кого они могли быть? – спросил я, приближаясь к отчаянию. – У Харриет Сиппель?

– Если бы она не выдумала эту непростительную ложь… С нее-то и начались все беды. – Тут, словно отвечая на вопрос невидимого собеседника, старик нахмурился и забормотал: – Нет-нет. У Харриет Сиппель был муж. Джордж. Он умер. Молодым. Ужасная болезнь. Он был немногим старше того паренька, ну, того бездельника, что сидел здесь до вас. Стоукли.

– Бездельника зовут Стоукли, верно?

– Нет, приятель. Стоукли – это я. Уолтер Стоукли. Его имени я не знаю. – Старый гном провел по бороде пятерней и продолжил: – Она посвятила ему свою жизнь. О, я знаю почему, я всегда понимал это. Он был человек основательный, каковы бы ни были его недостатки. Ради него она пожертвовала всем.

– Ради… того молодого человека, что сидел здесь сейчас? – Нет, это было маловероятно; бездельник вовсе не производил впечатления основательности.

«Счастье, что Пуаро не участвовал в этой беседе», – подумал я. От путаницы, которую нес Уолтер Стоукли, его наверняка хватил бы удар.

– Нет, нет, ему всего-то двадцать лет.

– Да, вы мне об этом говорили, пару минут назад.

– Да и какой смысл посвящать свою жизнь негоднику, который целыми днями только и делает, что пьет?

– Согласен, но…

– Не могла она выйти замуж за какого-то мальчишку после того, как полюбила человека основательного. Вот она его и бросила.

Тут я вспомнил слова Рафаля Бобака, сказанные им в столовой отеля «Блоксхэм», и мне пришла в голову одна мысль.

– А она намного его старше? – спросил я.

– Кто? – спросил Стоукли озадаченно.

– Женщина, о которой вы говорите. Сколько ей лет?

– Да лет на десять постарше вас. Сорок два, сорок три, может.

– Понятно. – Меня впечатлила точность, с которой он определил мой возраст. Если он на это способен, то уж, конечно, что-нибудь более связное я из него еще вытащу.

И я ринулся в самую гущу нашей хаотической беседы:

– Так, значит, женщина, о которой вы говорите, старше того негодника, который сидел на этом стуле несколько минут назад?

Стоукли нахмурился.

– Да нет, парень, его она старше на добрых двадцать лет! Вы, полицейские, всегда такие странные вопросы задаете…

Взрослая женщина и совсем молодой мужчина: именно о такой паре вели в «Блоксхэме» речь Харриет Сиппель, Ида Грэнсбери и Ричард Негус. Я был на верном пути.

– Так, значит, она должна была выйти замуж за бездельника, а влюбилась в основательного человека?

– Нет, не за бездельника, – нетерпеливо возразил Стоукли. Вдруг его веки задрожали. – Ах, но Патрик! Ему-то до величия было рукой подать. Она это видела. Она понимала. Если хотите, чтобы женщины влюблялись в вас, докажите им, что вам рукой подать до величия.