И сейчас он рассмеялся:

– Завязал – развязал! Не бойся, резьбу не сорву, не те времена.

Вадик кивнул. Он привык слушать Лешку, слушать и верить. Раз Лешка сказал, значит, так оно и будет.

Шашлычная была еще не достроена. Забранные вагонкой стены не покрашены, мебель случайная, в одном помещении были свалены отделочные материалы. Но сердце шашлычной – жаровня – уже билось и полыхало, и серьезный пожилой азербайджанец в очках и фартуке колдовал над шампурами. Двое его товарищей разбирались с продуктами, пристраивали друг на друга ящики с питьем, сортировали зелень, мыли овощи, одним словом, находились в непрерывных хлопотах. Пружиной же этого заведенного механизма была крупная женщина Галя. Шашлычная, как можно было догадаться, принадлежала азербайджанцам. Галя же была у них в найме. Но она-то как раз тут и распоряжалась, и мужчины слушались ее беспрекословно. Росту в Гале было столько, что проворные кавказцы едва достигали ее плеча. Всего остального было пропорционально росту, лицо – миловидное, волосы короткие под белой наколочкой.

– Галя! – позвал Лешка, едва они переступили порог.

– Тю! – воскликнула появившаяся Галя, – яки гарни хлопчикы прыйшлы.

Вадик засмеялся от удовольствия, заслышав украинскую речь.

– Галя, – сказал Лешка, – это мой брат. Нам надо хорошо покушать и хорошо поговорить.

– Понятно, – сказала Галя и толкнула дверь в небольшую комнату с круглым домашним столом.

– Вот хлопцы уже и закончили. Вы закончили, хлопцы?

Двое молодых людей согласно закивали.

– Сколько с нас? Значит так: два шашлыка, два пива…

Галя подняла руку, призывая к тишине:

– Сто пятьдесят устроит?

Приняла деньги, мгновенно собрала посуду и исчезла. Через минуту явилась с шашлычником.

– Рашид, – сказала она, – прими у ребят заказ и сделай хорошо.

– Я всегда делаю хорошо, слушай, – проворчал Рашид.

– Нам два шашлыка по-карски – по полной порции, – сказал Лешка.

– Мясо показывать? – осведомился Рашид.

– Не надо, Рашид, я тебе доверяю.

Рашид растроганно приложил руку к груди.

– Не пожалеешь, – сказал он. – Рашид хорошо сделает.

И удалился через коридор к своей жаровне.

Все было приятно: и обстановка дружеская, и водка холодная, и шашлык отменный. Умеет же Лешка находить места!

Неприятен был только сам разговор. Потому что Лешка сказал после второй стопочки:

– Вадик, короче, бросай их, переходи ко мне!

– Как так?

– А просто!

– Ты же сам говорил, что нельзя мне у тебя работать, что будут одни обиды друг на друга.

– Говорил, не спорю. Но многое изменилось. Валера мой проворовался и исчез. Мне нужен человек!

– Что ж ты, Леха, грузчика не найдешь?

– Мне любой не нужен, Вадик. Мне свой нужен, на которого можно положиться, как на себя. Я так должен в этом сезоне раскрутиться – ты даже не представляешь, как. И мне нужен крепкий тыл. Может, объемы будут такие – еще молодого возьмем. Ты будешь присматривать.

Потом помолчал, налил стопку, хлопнул и выпалил, не закусив:

– И за Манькой присмотришь…

Вадик покраснел – то ли от услышанного, то ли от водки, и не мог ничего ответить. Принялся за шашлык по-карски, вгрызаясь в отлично прожаренный кусок мяса, как хищник в добычу, не забывая, впрочем, и о соусе.

Но отвечать все же было нужно. И Вадик сказал:

– Нет, Леша, не пойду.

– Это почему же? – с раздражением спросил Лешка.

– Не пойду. Не хочу Петровича бросать. Он меня выучил тут всему, платит нормально. Он со мной по-человечески… А я его брошу? Не хочу.

И вдруг, осмелев, выпалил:

– Хватит и того, что ты его кинул!

– Что ж это ты такой барановатый? – удивился Лешка. – Не понимаешь простых вещей. Это же бизнес! Игра! Здесь нет места чувствам. Как в картах. Жаль, что я тебя в преферанс не обучил. Там есть такое правило: «Пожалел противника – залез в свой карман».

– А Леонид Петрович что, противник?

– В бизнесе, как в картах: все друг другу противники.

Он наклонился к младшему брату и сказал почти шепотом:

– Ты меня знаешь. Я для выигрыша ничего не пожалею. И никого.

– Даже Маньку? – шепотом же спросил Вадик.

И Лешка подтвердил:

– Никого. Понял?

– Понял, – сказал Вадик. – Но мне это тоже не подходит.

– Подходит! – воскликнул Лешка. – Должно подходить. Ты же с детства за мной, как за каменной стеной. Ты вспомни, вспомни детство-то. Кто тебе нянькой был? Я. Кто всему учил? Я. Кто тебя в люди выводил, когда ты из армии пришел?

Он разлил остатки. Выпили.

– Кто в Москву тебя вытащил? В хорошие руки отдал? Опять я.