Завтрак на лужайке продолжался еще некоторое время, после чего лакеи принялись аккуратно собирать со скатертей тарелки и блюда, а мистер Пейтон начал суетливо призывать гостей направиться к реке, где общество уже поджидали три нанятые барки, украшенные цветочными гирляндами и снабженные такими желанными в эту пору тентами.

Глядя на все это великолепие, Джейн недоуменно пожала плечами и спросила Эмили:

– Ты не поедешь кататься?

Сама же она то и дело незаметно озиралась по сторонам в надежде по какой-нибудь примете, улыбке, взгляду догадаться, кто прислал ей то письмо.

– Нет, я лучше посижу в саду, а потом вернусь в дом, выпить чаю и послушать рассказ леди Пламсбери о подготовке к ее балу. – Эмили не смогла бы самостоятельно сесть в лодку, а потом выбраться из нее и обычно оставалась на берегу в окружении дам постарше или же, если удавалось ускользнуть от них, устраивалась где-нибудь на скамейке и дремала или грезила, вдыхая летние ароматы.

Леди Пламсбери громко заявила, что желает передохнуть в доме, и Дафна поторопилась проводить гостью в малую гостиную – самую прохладную комнату из-за вечной тени, создаваемой разросшимся под окнами кустарником. Туда же устремились и другие почтенные матроны в предвкушении мягких диванов, свежих сплетен и советов доктора Вуда относительно того, как лучше переносить жару.

Лорд Гренвилл предложил Альбертине Ормонд опереться на его руку и повел ее к виднеющемуся в конце дорожки деревянному причалу. Сьюзен нетерпеливо оглянулась, но Ричард Соммерсвиль куда-то исчез, и мисс Холтон пришлось удовольствоваться обществом лорда Мортема. Генри Говард нашел себе спутницу среди молодых леди – к счастью, Джемайма Кастлтон с подругами направилась к другой барке.

Мало-помалу лужайка опустела. Доктор Вуд, прежде чем присоединиться к обществу в гостиной, улучил момент и подошел к леди Гренвилл осведомиться о ее самочувствии.

– Сегодня я чувствую себя почти совсем здоровой, – жизнерадостно отозвалась Эмили.

– Счастлив это слышать, миледи, – улыбнулся седовласый доктор. – Не желаете ли проследовать со мною в дом? Миссис Кастлтон так многообещающе улыбалась, что у всех сложилось одинаковое впечатление – она собирается порадовать нас какой-то невероятной историей.

– Ее невероятная история будет заключаться в том, что на благотворительную ярмарку приедут гости из Лондона. Вернее, гостья – вдова какого-то лорда, я забыла ее фамилию. Эта дама руководит одним из благотворительных комитетов, куда входит и тетка миссис Кастлтон. Она же и пригласила подругу погостить у Кастлтонов и посмотреть, как устраиваются подобные мероприятия в провинции. Так что, прошу меня простить, я лучше побуду немного в саду, у меня есть книга, и роман займет меня до возвращения остальных.

Доктор Вуд вздохнул с притворным разочарованием, словно бы ожидал от супруги викария какого-то скандального сообщения, и проводил леди Гренвилл до запущенного розария, начинающегося сразу за мостиком через впадающий в реку ручей и тянущегося до самых конюшен.

Пейтоны не могли позволить себе держать постоянного садовника, и два раза в неделю к ним приезжал со своей тележкой садовник из Торнвуда, не имеющий постоянного места. Его усилий едва хватало на то, чтобы укротить кустарник перед фасадом особняка Пейтонов и обеспечить их кухарку свежей зеленью к столу.

Эмили ничуть не огорчалась по этому поводу, в отличие от Дафны, мечтающей когда-нибудь упорядочить эти буйные заросли и вернуть заросшим дорожкам прежний ухоженный вид.

Придерживая обеими руками платье, чтобы не зацепиться оборкой за колючие ветви, леди Гренвилл осторожно пробралась в глубь розария. Здесь, как ей было известно, с прежних времен оставалось несколько удобных деревянных скамеек, местами немного прогнивших, с облупившейся краской, но располагающих к отдыху. В этих потайных уголках обычно скрывались приятельницы миссис Пейтон, если им надо было посекретничать и они хотели оказаться подальше от любопытных ушей.

Наверняка старые скамьи видели немало романтических объяснений, или их орошали слезы какой-нибудь юной барышни, чье сердце оказалось разбито – Пейтоны жили в этом доме уже не менее ста двадцати лет, чем весьма гордился Джордж Пейтон.

Широкая центральная дорожка, пересекающая розарий, сохранилась лучше других, но Эмили предпочла свернуть на боковую, превратившуюся в узкую тропинку. Здесь розовые кусты были выше и создавали приятную тень.

В этом уголке никто из находящихся в доме гостей не смог бы разыскать ее, и чувство изолированности от всего мира приятно волновало Эмили. Мысли ее закружились беспорядочным хороводом, перед глазами начали появляться фантастические картины, как это бывало с нею в детстве.

– А что, если обо мне все забудут? Уильям уедет домой без меня, а я умру здесь от горя? Ну, или от жары. Пройдет, быть может, не один десяток лет, пока кто-нибудь из будущих поколений Пейтонов разбогатеет настолько, чтобы привести в порядок сад. И вдруг кто-то из молодых бойких садовников найдет на этой скамье мой скелет, одетый в остатки розового платья… Какая-нибудь юная мисс Пейтон будет гадать, кто эта дама, что предпочла закончить свои дни среди роз, и мой призрак будет навещать ее по ночам, пока она не раскроет мою тайну, и я смогу упокоиться навеки… Меня назовут Дамой в розовом, и дом Пейтонов сразу вырастет в цене – сейчас появилось так много любителей общения с потусторонними силами, об этом все время пишут в газетах…