Начальник штаба Верховного Главнокомандования генерал-фельдмаршал Кейтель на проведенном в мае совещании отмечал: «…на Восточном фронте положение стабилизировалось. Можно быть спокойным, так как русские не скоро могут начать наступление. Исходя из данных перегруппировки сил противника и общего военного и политического положения, надо считать, что русские, вероятно, свои главные силы сконцентрируют на южном участке фронта. Они теперь не в состоянии одновременно вести бои на нескольких главных направлениях…»

Германское командование успокаивало и то, что после проведения весенних операций русских войск все шесть их танковых армий оставались в районах южнее Припяти. Группам армий «Центр» и «Север» предсказывали «спокойное лето», предполагая, что русские войска продолжат наступательные действия в районе Карпат [17] .

Однако уже к 10 июня немецкое командование стало получать явные признаки готовящегося русского наступления в полосе обороны соединений группы армий «Центр». Радиоразведка отмечала появление на этом фронте новых русских армий и соединений, авиация – усиление железнодорожных и автомобильных перевозок, смену передовых частей. Эти данные подтверждались и показаниями захваченных пленных.

Командованию группы армий «Центр» по полученным разведданным стало ясно, что идет крупное сосредоточение русских сил для ударов в направлениях Бобруйск, Могилев, Орша, Витебск. Его командование намеревалось отвести свои войска на рубеж Полоцк, Бобруйск, значительно сократив линию фронта и усилив плотность обороны. Эта точка зрения и была доложена на совещании в Генеральном штабе сухопутных войск, состоявшемся 14 июня 1944 года, но она так и не нашла поддержки в верхах.

Там продолжали считать, что наступление русских следует ожидать между Карпатами и Ковелем, что и нашло отражение в «Бюллетене оценок противника на Восточном фронте», изданном 13 июня 1944 года. В нем указывалось, что готовящиеся наступательные действия русских войск против группы армий «Центр» имеют цель ввести в заблуждение германское командование относительно направления главного удара и оттянуть резервы из района между Карпатами и Ковелем.

Поэтому Гитлер категорически запретил отвод войск группы армий «Центр», потребовав от них «при любых обстоятельствах оборонять и удерживать занимаемые рубежи», отказав и в пополнении резервами [18] .

Командующему группой армий фельдмаршалу Э. Бушу предлагалось довольствоваться для обороны своей полосы имевшимися в его распоряжении еще довольно значительными силами. Однако уже 20 июня командование группы армий, получив известия о начавшихся широкомасштабных диверсиях белорусских партизан на железнодорожных коммуникациях, поняло, что спокойного лета им уже не видать.

Да, сокрытие замыслов готовящейся операции «Багратион», о которой знало ограниченное количество лиц, было тщательно продумано Генеральным штабом Красной Армии. Даже командармы задействованных в операции фронтов были ознакомлены с ее целями и своими задачами только в части, их касающейся, в конце мая – начале июня 1944 года. К разработке армейских планов допускались только начальники штабов, оперативных отделов и командующие родами войск, которые лично делали все необходимые расчеты, писавшиеся только от руки. Разговоры на эту тему, тем более по средствам связи, категорически запрещались.

В первой декаде июня приказ о подготовке к наступательной операции был направлен в штабы соединений, которые, в свою очередь, за несколько дней до начала операции поставили задачи командирам полков. За два дня приказ о наступлении был отдан командирам подразделений, а перед бойцами за три часа до начала атаки было доведено направление их действий.

Для введения в заблуждение германского командования относительно района новой стратегической операции был проведен ряд дезинформационных мероприятий, одним из которых явилось указание Ставки, отданное трем Белорусским и 1-му Прибалтийскому фронтам, об усилении оборонительных работ в их полосах действий.

Наоборот, командующие 3-м Украинским и 2-м Прибалтийским фронтами в мае 1944 года получили директиву Генерального штаба о проведении различных дезинформационных мероприятий о будто бы готовящемся наступлении их войск. Да и оставление танковых армий южнее Полесья, за местонахождением которых очень внимательно следил враг, сбивало с толку германское командование, считавшее, что главный удар советских войск подготавливается на юге.

Прибытие новых войск в районы готовящейся операции проводилось в тайне, даже коменданты железнодорожных станций не знали, куда следуют эшелоны и с каким грузом. На кратковременных остановках эшелоны немедленно оцеплялись усиленными патрулями, не разрешавшие отдельным лицам отходить от них. Разгрузка эшелонов проводилась в удаленных от линии фронта тыловых районах, откуда дальнейшее передвижение войск и техники к передовой проводилось только по ночам. Перед рассветом части укрывались в близлежащих лесах и тщательно маскировались. Для соблюдения этого требования руководящим составом армий и корпусов проводился облет этих районов на самолетах. Все выявленные недостатки в маскировке войск немедленно устранялись.

По всем имеющимся средствам связи запрещалась передача любой информации о готовящейся операции, письменные приказы были направлены в соединения за считаные дни до наступления.

Для перехвата разведывательной авиации противника вблизи линии фронта устраивались площадки для организации засад, на которых постоянно находилось 2–4 истребителя, имевших постоянную связь с пунктом наведения.

С целью переключения внимания немецкого командования на ковельское направление туда в железнодорожных эшелонах отправляли деревянные макеты танков, укрытые сверху брезентом, строилось большое количество ложных аэродромов, находившиеся здесь части и подразделения проводили демонстрацию подготовки к активным боевым действиям. Не осталась без внимания германской разведки и усилившаяся переброска в эти районы все новых и новых воинских частей и соединений, полностью скрыть которую было просто невозможно.