26 сентября 19… года

…в связи с отклонением объекта сто восемь от задуманного плана действий, было решено провести дополнительный анализ его ментальной активности. Результаты свидетельствуют о полном выходе объекта сто восемь из-под контроля и необходимости срочного принятия мер…

Разумеется, дочитывать дальше не смысла. Затолкав бумаги обратно в планшетку, я вышвыриваю ее с крыши башни. Прямо на горящие останки цепеллина, разбитого у ее подножия. Видать, неудачно высадился фон Обенкрут. Недооценил оборону черного мага.

— Он жив, — говорит суккуб позади меня, — и он внутри. Чувствую. Он ждет тебя.

— С чего ты взяла?

— Он мог бы сбить нас, как и тот цепеллин.

— Пойдешь к колдуну со мной? — оборачиваюсь к демонице. Она сидит на карнизе, свесив ножки и сложив крылья. Когда я пытаюсь приблизиться, она останавливает меня рукой и прячет глаза за прядью темных волос:

— Нет. Ты должен справиться сам. А мне пора улетать.

— Почему ты мне помогла?

— Вряд ли ты поймешь. Но… ты первое существо, с которым меня так много единит. Я ведь нечистокровное чудовище. Я тоже человек… наполовину.

Горькое чувство звучит в ее словах — боль пополам с печалью. Откуда-то я знаю, как происходит такое проклятие. Когда смертную женщину изнасилует инкуб. И то ли для забавы, то ли в наказание, оставит в живых. После этого трансформация неизбежна…

— Ты не чудовище, — говорю я, присаживаясь рядом, — чудовище — это то, что выдумывают люди, чтобы хоть как-то оправдать свою жалкую жизнь. Некоторым из них так легче жить — лгать, грабить и убивать ради забавы, предаваться всяким извращениям, добиваться своего ценой чужих судеб, и при этом оправдываться тем, что есть создания более ужасные.

Суккуб грустно улыбается, глядя в мои глаза:

— Прощай, Эрих. Спасибо тебе.

Наверно, мало кто в мире может похвастаться тем, что его поцеловал суккуб. Искренне, в щеку, по-дружески. Пожалуй, один я теперь и могу. Демоница спрыгивает с карниза, расправив крылья. Мощными взмахами устремляется к черному горизонту.

Пора. Я встаю и иду к круглому люку посередине плоской крыши. Внезапно он самостоятельно откидывается под прямым углом.

— Спускайся! — звучит в голове голос мага.

Спускаюсь. Вертикальная лестница сменяется винтовой, уходящей во тьму внизу. Скрипят ступеньки. Один виток. Второй. Третий. Пальцы нервно сжимаются, им не хватает оружия. Ничего, надеюсь, обойдемся переговорами. Сбоку медленно открывается тяжелая стальная дверь с демоническими рунами. Тут же узнаю комнату с операционным столом посередине.

— О! — хлопает в ладоши маг. — У меня сегодня от гостей просто нет отбоя. Снова пришел убить меня?

— Нет, — медленно захожу, осматриваясь, — у меня не осталось подобных мотиваций.

Справа на стульчике сидит Гюнтер. Он увлеченно колупается пальцем в глазнице чьей-то головы. Свежооторванной. Очевидно, весь взвод фон Обенкрута погиб. И теперь у Гюнтера появилось много новых игрушек. Маг откидывается в кожаном кресле напротив, сжимая бутылку любимого ликера.

— Жаль. Так чего же ты хочешь? — спрашивает колдун, хлебнув из горла. — Выпить? Угощайся! У меня целая коллекция. Кстати, как тебе фройляйн Хельга?

— Кто?

— Суккуб. Не удивляйся, я всех местных демонов знаю.

— Она не демон.

— Ну, полудемон. Какая разница? Ты тоже «получертичто». И ничего. Зачем пришел? Соскучился по моим скальпелям?

— Мне нужны ответы.

— Осторожно, — маг насмешливо грозит пальцем, — тут один тоже ответы хотел. Вон он, в углу.

Не знаю, как сразу не заметил фон Обенкрута. Он прячется на четвереньках под столом с ретортами. В луже блевотины, дрожащий, с остекленевшими глазами.

— Они здесь… Оооннниии здесь! — взвизгивает он.

— Он сошел с ума? — спрашиваю очевидное.

— Окончательно и бесповоротно. Представляешь, этот гад выжил при крушении цепеллина, выскочил перед взрывом. Гюнтер приволок его за шиворот, и он тут же нагло потребовал алгоритм расшифровки сигналов Извне. Я человек добрый, расшифровал и даже дал послушать…

Маг показывает бутылкой на столик с миниатюрной SUM станцией с наушниками и гарнитурой. Профессор получил, что хотел. Он услышал гостей. И стал безумцем…

— Он… ни… здессссь! — он скрючился под столом. На ушах его видна запекшаяся кровь.