— Прости меня, — сказала она.

Рэчел вздохнула.

Больше Силия ни о чем с ней не говорила до тех пор, пока они не надели сандалии. Только тогда она бросила дочери:

— Этот розовый цвет тебе очень идет.

Девочка снова вздохнула.

— Розовый, как в морской ракушке, — подсказала педикюрша Рэчел.

— Да, это мой любимый оттенок розового, — с удивительной учтивостью ответила педикюрше Рэчел, тем самым намеренно подчеркивая обиду на мать. — У меня много вещей такого цвета.

Чернокожая женщина уже ушла. Силия с Рэчел сели по одну сторону сушильного стола, лицом к конторке у входа. Как только они поставили ноги под световую панель, Рэчел взяла какой-то рекламный листок и сделала вид, что целиком поглощена его содержанием.

Силия следила за тем, что происходит в салоне. Теперь народу прибавилось. Входя в помещение, все жаловались на жару на улице. Появилась какая-то женщина с коробкой шоколадных конфет. Было видно, как она боится, что шоколад от жары растает. Она принесла конфеты как запоздалый подарок Энджи ко дню рождения, но та сказала ей:

— Они мне нужны, как прыщ на одном месте. Угости лучше конфетами тех, кто здесь сидит.

Грубоватость хозяйки женщину вроде не обидела. Она была небольшая, лицо, испещренное веснушками, одновременно казалось и детским и уже потрепанным жизнью.

Открыв коробку, женщина сообщила, что конфеты совсем неплохие, с жидкой начинкой, и протянула ее двум молоденьким девушкам, выбиравшим цвет лака.

— Угощайтесь, они совсем немного подтаяли от жары, — сказала она Девушки взяли по конфетке. — Называются «Золотая жила».

Внезапно женщина вскрикнула и пошатнулась — у нее подвернулась нога. Коробка упала на пол. Силия подскочила и схватила женщину за запястье.

— О господи! — выдохнула та. — Простите меня, пожалуйста.

— С вами все в порядке? — спросила Силия.

— Да, все путем. Большое вам спасибо.

Подошедшая Энджи обняла женщину за талию и помогла ей сесть на скамейку.

— Дорогая моя, почему ты ходишь без палочки, которую я тебе подарила?

— Я ее где-то забыла, — пробормотала женщина.

— Ну вот, видишь, как нехорошо.

— Только одна выпала, — сказала Рэчел, подняла коробку с конфетами и передала ее женщине.

— Ой, спасибо тебе, моя дорогая. Поставь там. — Она махнула рукой в сторону столика. — И себе возьми сколько хочешь.

— Можешь взять одну, — позволила Силия.

— А две? — тихонько спросила Рэчел. В голосе ее слышалась просьба, для пущей убедительности она даже подняла вверх два пальчика.

Силия благодушно ответила:

— Ладно.

— А три? — не унималась Рэчел.

— Три. И все.

— У меня время от времени судороги в ногах случаются, — сказала женщина Силии. — Как будто мне кто-то нож в ногу всаживает. Серьезно вам говорю. Но так плохо, как теперь, раньше никогда не было.

— Это ужасно, — ответила Силия.

Она смотрела, как Рэчел шевелит пальчиками над коробкой. «Плохая я мать, — подумала Силия. — Слишком я ее балую».

Энджи подошла и нажала ей на большой палец ноги.

— Вы можете идти, — сказала она. — Если, конечно, не хотите у меня задержаться и еще кому-нибудь спасти жизнь.

Нэнси поставила банджо на пол и прикурила косячок. Что-то ее тревожило. Что это было? Таша? Не забыл ли Рон с ней погулять?

Ах, вот что — она вдруг вспомнила: эта девочка, о которой ей говорил Рон… Нэнси понимала, почему он озабочен, хоть и не знала, почему он такозабочен, что повсюду следует за этой девчонкой и наблюдает за ее домом. Она уже стала забывать, что думала по этому поводу: Рон пережил в детстве что-то вроде сексуального домогательства, вот в чем собака зарыта.

Нэнси выпустила из легких дым и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она никогда не станет его об этом спрашивать (и сам он ничего ей не расскажет), но если его кто-то действительнодомогался, тогда некоторые вещи обретают совершенно иной смысл.

Обычно в хорошую погоду она выходила покурить на площадку пожарной лестницы. Но на этот раз ее правая коленка была обмотана плоской грелкой с электрическим подогревом, и шнур был слишком коротким, чтобы выйти на площадку. Поэтому она сидела за кухонным столом, а точнее говоря, за небольшой столешницей, привинченной к стене. Для настоящего — даже совсем маленького — столика там не было места. Квартирка ее располагалась на чердаке, кроме кухни там была только скромных размеров комнатка в два окна с каждой стороны. У окна, выходившего на фасад, дребезжал старенький кондиционер.