— Ты только посмотри на них, — сказала Энджи. — Они так счастливы.Мне жутко это говорить, но, может быть, девочки уже нет в живых. Эти извращенцы времени даром не теряют… — Она смолкла, потом спросила: — С тобой все в порядке?

Теперь у Нэнси судорогой свело все нутро. Она подалась вперед, согнулась, и ее вырвало. Листовка упала на пол.

— Черт! — выругалась Энджи, отпрянув назад. Часть рвотной массы испачкала ей коленку.

— Прости, — сдавленно произнесла Нэнси.

— Где у вас кухня?

Нэнси показала рукой через плечо.

— Воды тебе дать?

— Лучше имбирной газировки. Там в холодильнике стоит.

Энджи вышла, и Нэнси поспешно нагнулась за листком. При этом кровь с такой силой прилила ей к голове, что на несколько секунд она ослепла; затем фотография девочки стала медленно проявляться. Рэчел улыбалась, глядя в объектив, а мать ее улыбалась, глядя на дочку. Может, в лице матери и было что-то злое, но Нэнси этого не заметила. Она подошла к прилавку, села на табурет и сложила голубоватый листок в маленький квадратик.

— Я нашла только одну перчатку, — сказала Энджи, вернувшись в мастерскую. Она принесла ведро с водой, рулон бумажного полотенца и стакан с имбирной газировкой. На ее правой руке желтела резиновая перчатка. — Ты ведь не забеременела, правда? — Она со стуком поставила стакан на прилавок.

От этого вопроса Нэнси чуть не рассмеялась.

— Это вирус, наверное, какой-нибудь или микроб, — сказала она и подумала, что дело, скорее всего, совсем не в этом. Ее знобило, все тело ныло. — Очень надеюсь, что ты не заразишься.

— Я вообще никогда не болею, — ответила Энджи. Ногой она отодвинула одну из коробок, чтобы не мешалась, поставила на пол ведро и опустилась на колени перед сломанным влагопоглотителем. — Надо же, какой хлам, — удивилась она. — Почему его до сих пор не выкинули?

Нэнси отпила газированной воды. Зажатый в пальцах стакан был очень холодным, во рту покалывало от холода газировки. Она бросила взгляд на мощный зад Энджи, обтянутый узкими брючками в цветочек, на полоску белой кожи в том месте, где блузка вылезла из штанов, на ее прижатую к грязному полу изящную руку с безукоризненным маникюром — ту, которая была без перчатки. Каждый раз, глядя на Энджи, она просто поверить не могла, что у нее такая привлекательная подруга. Надо было видеть, как Энджи из своего приятеля-бандита веревки вьет! И при этом она так о ней заботится, так ей предана! Она никогда ее не бросала, прошла с ней вместе через все трудные времена. Энджи — единственный человек, на которого Нэнси всегда могла рассчитывать. А теперь разве можно рассчитывать на то, что она ее не оставит? Что будет, если она намекнет подруге, скажет ей: «Да, кстати, знаешь, Рэчел Фокс здесь, в подвале»?

Энджи бросила грязные куски бумажного полотенца в ведро.

— Слушай, — сказала она, — я не знаю, что тут у вас происходит…

Нэнси села на табуретку и сидела очень прямо.

— Но если Рон пытается тебя здесь упрятать, держать тебя здесь только для себя, ты просто дурой будешь, если позволишь ему это сделать.

— Никто меня здесь прятать не собирается, — ответила Нэнси. Она покрепче обхватила стакан с газированной водой, поражаясь тому, насколько близка к признанию.

— Я у него в мастерскойработаю. Сюда многие приходят.

— Да, правильно. Ты только посмотри на них на всех. И Фрэнк так же считает. Этот Рон тебе не пара. Фрэнк думает, что он тебя бьет.

— Он тебе так и сказал?

— Он сказал, что ты ведешь себя так же, как его сестра, когда ее побьют.

— Рон и муху не обидит! Если здесь кого и побьют, так это будет он!

— Ну что ж, тем лучше для тебя.

— Да не лучше это для меня, господи!

Энджи поднялась.

— Как думаешь, тебя больше рвать не будет? — спросила она.

— Не знаю.

— Пойди-ка лучше полежи.

— Ладно, полежу.

— Если бы у тебя не было этих странных выходок, ты бы так не психовала и дурью не маялась, и я бы насчет Рона держала язык за зубами.

— Я всю дорогу психую и дурью маюсь, — полушутя-полусерьезно бросила Нэнси.

Энджи вздохнула. Либо она решила, что слова подруги можно пропустить мимо ушей, либо только что до нее дошло, что так оно и есть.

— Ладно, завязывай с этим и приходи на днях, сделай себе маникюр. За счет заведения.

Как только Энджи ушла, Нэнси заперла дверь на засов и задернула жалюзи. Потом чуть приоткрыла дверь, ведущую в подвал. Снизу доносились звуки музыки. «Спасибо тебе, Господи, за этот синтезатор», — подумала она, сунула руку в карман, нащупала там пакетик с волосами Рона и вынула его. Из другого кармана она достала зажигалку. Талисман показался ей жалким и бессмысленным, даже если и обладал какой-то магической силой. Это ж надо, как она боялась потерять Рона совсем еще недавно, до того как появилась Рэчел! Представляла себе, как он женщин в барах снимает! Не женщин он любит, а девочек…