Они смотрели друг на друга, один с грустной усмешкой, другой – с ужасом и отвращением. С огромным трудом Лео удалось взять себя в руки. Онемевшими руками он растер виски. Зажатые в ладонях жетоны царапали кожу и возвращали в реальность. Он положил жетоны на камень.

– Как же так… – проговорил он. – Как это вышло?

– Это все Темень. Ее штучки. Когда я настиг тебя на Селене, мне нужно было от тебя только одно – ключ. Я не успел отсканировать твои параметры и получить нужные мне данные. И пришлось снова искать тебя. Это было похоже на безумие: я был убежден, что обладание ключом от порталов даст мне то, чего я хотел – неограниченную власть и свободу. И потому, когда вас отправили в Темень, я отправился следом.

– Но все думали, что здесь жить невозможно!

– Меня это не пугало. Я вообще ничего не боялся. Тем более, что был убежден в своей неуязвимости. Теперь это мне кажется наивным. Так или иначе, я видел, как приблизилась к Темени ваша машина. И вошел следом. Но теперь я понимаю: по факту я вошел раньше.

– Да, мы задержались на входе.

– И эта незначительная разница в пространстве Темени обернулась годами. Когда я понял это, чуть не свихнулся от бессилия и злобы. А потом вдруг понял: ведь я нашел то, что искал! И свобода, и неограниченная власть – все это валялось здесь, под ногами. Нужно было просто собрать собственную армию – и идти завоевывать мир. Даже если это – убогий мир Темени.

Паук рассмеялся. Лео ощутил холодок, пробежавший по позвоночнику.

– Мне мог бы позавидовать Чингисхан, – продолжал Паук. – Я с легкостью собрал вокруг себя нужных людей, быстро объединил племена – и у меня вскоре не осталось врагов. Воевать стало просто не с кем. Наверное, тогда и пришло понимание бессмысленности всего, что я делаю.

Он помолчал, погрузившись в воспоминания, едва заметно улыбнулся.

– Меня спасла она. Твоя мать, Лео. Твоя настоящая мать, та, которую ты так никогда и не видел. Твое рождение изменило во мне многое. И оно же заставило меня ужаснуться самому себе. Когда я понял, что у тебя есть способность открывать Дверь, я испугался. Впервые в жизни я испугался по-настоящему – ведь я получил в руки то самое, то, что искал и за что платил чужой кровью – ключ. Тогда я еще не видел связи между собственным сыном и своим врагом из уже далекой, прошлой жизни. Я просто боялся за сына, отцом которого был монстр. Я понял, что не могу ручаться за себя, – а вдруг сорвусь и поведу толпы варваров в другие миры, сметая все на своем пути и поливая кровью чужие земли?

– И ты ни разу не воспользовался ключом? – сухо спросил Лео. – То есть мною?

– Да, однажды я сорвался, – признал Паук. – Я повел за собой людей в другой мир. Мы упивались насилием и кровью, и когда вернулись, мир Темени стал таким, какой он сейчас. Помню, я ужаснулся тому, что наделал. У меня хватило сил остановиться… – но мои воины уже вошли во вкус. И теперь Темень – мир перманентной войны всех против всех. Твоя мать увидела меня таким, какой я есть на самом деле… – и не вынесла этого.

Паук замолчал, лицо его осунулось и стало еще темнее.

– Когда она убила себя, я понял, что не имею права быть отцом. Решение созрело мгновенно. – Я просто вошел в Дверь, которую открыл ты, и оставил тебя на той стороне. Я знал, что в том месте часто появляются люди и ты будешь в безопасности. Но даже твоя смерть казалась мне лучшим выходом. Я надел на тебя цепочку с жетоном и вернулся в Темень, отрезав себе путь обратно. Будь у меня возможность изменить это, я бы поступил по-другому. Но только ты был ключом, и Дверь была запечатана.

– Однако Ключом люди называют тебя…

– Они не знают, что Дверь я открывал посредством тебя. И я не переубеждал их. Тогда мне казалось, что этим я отвожу от тебя беду. И только позже до меня стало доходить, что самым страшным врагом для тебя был я сам.

Паук усмехнулся.

– Парадоксы времени – жестокая шутка Темени, – задумчиво проговорил он.

– Не вижу ничего забавного, – прошептал Лео.

– Я тоже. Как бы там ни было, все это в прошлом. Ты искал своего отца – и нашел его. Доволен ли ты?

– Не знаю, – после паузы сказал Лео.

Ему мучительно хотелось проснуться, чтобы все это оказалось просто страшным сном. Клубок судеб, в который сплелись жизни столь разных людей, поражал воображение, вызывал боль и протест.

– А я рад. Рад, что ты жив. И счастлив, что ты не пошел в меня – то, чего я так боялся. А та девушка – Веста, кажется, – она жива?

– Она здесь. Твои люди схватили ее.

– Здесь нет моих людей.

– А как же Сжигатели?

– Когда я устал от того, что несу людям лишь боль и зло, я решил избавить мир от своего присутствия. Я ушел в Пекло. С тех пор я здесь. И со Сжигателями у меня один-единственный договор: чтобы меня убили, если я попытаюсь уйти отсюда.

– Похоже на добровольное заключение.

– Это оно и есть. Проще было бы покончить с собой, но я считаю это малодушием. И до сих пор меня мучает, что так поступила с собой твоя мать.

– Не пытайся вызвать во мне жалость.

– Даже в мыслях не было. Так, к слову…

Они замолчали. Каждый думал о своем.

– Это хорошо, что ты жив, – наконец сказал Лео. – Хотя бы потому, что еще можешь сделать доброе дело. Укажи нам дорогу к Двери.

Паук рассмеялся:

– Как знал, что кто-то об этом спросит. Только показывать нечего. Видел сияние в центре кратера? Это эпицентр того самого взрыва.